Сибирские огни, 1958, № 2

— Так ведь... А мать-то? — Ну. что мать? Сидеть теперь около нее? Положь рядышком на табуретку хлеба, картошки... водицы поставь. К обеду вернемся, коли уж так. Время-то не ждет...— И зашептал: т—Не жилица она, сынок. Ей больница без надобности... Не жилица... Пошли, пошли. В обед отец спокойно уселся под деревом, кинув на сырую землю мелких сосновых веток, развязал на коленях узелок с едой. Гришка растерянно топтался рядом, бросая взгляды то на отца, то на деревню. Но постепенно спокойствие отца, неторопливо, аккуратно раскладывавшего на старенькой застиранной тряпке черствый хлеб, смор­ щенные соленые огурцы, желтоватое застаревшее свиное сало,— эго страшное спокойствие передалось и ему. «Однако, правильно рассудил батя-то...» — подумал Гришка. Когда вечером вернулись домой, Арина была мертва. 3 Где то шла война, а здесь, в Локтях, текла жизнь сонная, тихая. По­ воет разве только иногда баба, получившая похоронную, пошумит Ала- куль, посвистит тоскливо в трубе ветер. Но ко всему этому привыкли, не обращали внимания. Староста Гордей Зеркалов и лавочник Алексей Лопатин получали газеты, в которых расписывались победы русских войск на фронте, высо­ кий боевой дух солдат, сражавшихся «за веру, царя и отечество». Эти га­ зеты Зеркалов и Лопатин давали читать всем желающим. Но таких на­ ходилось мало — редко кто одолел грамоту. Однако со временем, неведомо какими путями, все больше и больше доходило до Локтей известий с фронта. Всякие они были, эти известия. То полз из дома в дом, леденя души солдаток слух, что немцы в пух и прах разбили русскую армию, заняли чуть ли не пол-России, всех плен­ ных солдат угоняют в Германию на работу в рудники. То говорили, что война чуть ли не кончилась, потому что русские и немецкие солдаты не захотели воевать... — Господи, да хоть бы!..— вздыхали локтинские бабы и крестили плоские, раздавленные груди.— Наши-то мужики чего глядят? Взяли бы, да приехали домой... — Но, но, приехали! — раздавался предостерегающий голос какого- нибудь зажиточного мужика.— Это дезертирством называется. А таких- то сейчас ловят по деревням... Это, очевидно, было правдой, потому что однажды глубокой ночью к Марье Безруковой ввалились староста Зеркалов, его брат, волостной старшина, такой же кряжистый и угловатый, как и Гордей, мужик, какие- то военные. Насмерть перепуганная Марья Безрукова стояла перед ними полураздетая и ничего не могла сказать. — Накинь хоть на плечи-то, бесстыжая,— сказал ей Гордей, сдернув с гвоздя рваную шубенку. Врат Гордея и военные внимательно осмотрели избенку, заглянули под кровать, слазили даж е в подпол. — Д а что это, господи?! — выдавила, наконец, из себя Марья. — Муж-то пишет? — вместо ответа спросил брат Гордея Зеркалова, оглядывая Безрукову цепкими прищуренными глазами — Пишет... редко только... — У нас в деревне, господа, дезертирствующих нет...— сказал ста­ роста Гордей, обращаясь к военным.— Если появятся, я и сам... А неожи­ данная проверка... да, нужна... Слежу строго, с усердием... А все ж таки можно и не углядеть... Потому благодарствую за помощь...