Сибирские огни, 1958, № 2

— Это Гришка, что ли, Бородин?. Помереть-то мне пора, да смерть никак не идет... Заплуталась где-то... В сенях опять стукнула дверь. В комнату вошла нищенка лет пятнадцати, грязная, оборванная. Роб ­ ко прижалась к косяку, протянула тонким голоском, готовым каждое мгновение оборваться: — Ради праздничка... подайте корочку... Григорий Бородин пошарил в кармане, достал смятый рубль, бросил нищенке. — На...' Убирайся только... Деньги упали на пол, к ногам девочки. Нищенка не поднимала их, только широко открытыми синими глазами испуганно смотрела на Гри­ гория. — Ты чего? Бери, коль дают. — Не... Мне бы кусочек хлебца... и ладно. А деньги — не надо. Ведь спросят — где взяла столько? Украла, скажут... Григорий встал, поднял деньги и протянул девочке. Та попятилась, замахала руками. — Нет, нет... Нету хлебца — и ладно. — Тьфу,— сплюнул Гришка, положил деньги себе в карман и сел на прежнее место. Дуняшка, стоя у печки, молча и удивленно наблюдала и за незва­ ным гостем, и за нищенкой. Потом достала ломоть хлеба: — На, возьми... Грязной, давно немытой рукой нищенка схватила хлеб, тотчас спря­ тала его в свои лохмотья и хотела уйти, но старуха, тяжело поднимаясь с кровати, проговорила: — Ты постой, доченька... Перебираясь по стене, старуха подошла к совсем оробевшей нищен­ ке, стала ощупывать восковыми, просвечивающими, казалось, насквозь руками, ее голову, замотанную рваной тряпкой, худые плечи... — Ты откуда, доченька? — спросила старуха. — Так...— ответила девочка,— хожу по деревням... — Звать-то как? — Аниской. — Отца-матери, стало быть, нет? — Нету... Мы приезжие были. Из-под Смоленска,— чуть осмелев, рассказывала Аниска. — Однако... есть, поди, хочешь, доченька? — Нет... Не сильно... Я вчера ела... Мы жили в деревне на той сто­ роне озера. С отцом жили. Потом он потонул пьяный в озере, а мать еще дорогой померла, когда сюда ехали... Григорий, сидя на стуле, поглядывал то на старуху, то на девочку- нищенку, то на Дуняшку. Он вынул из подмышки сверток, положил его на колени, но, не разворачивая, ожидал, когда его попросят это сделать. — Сиротинушка ты моя,— жалостливо говорила старуха, поглажи­ вая Аниску по голове.— Бездомная... — Летом-то ничего. Зимой вот плохо. Иногда попрошусь к кому-ни­ будь ночевать. Пускают мало кто — боятся, что обокраду... По субботам хорошо,— продолжала Аниска,— бани топят. Когда все вымоются зайду и сплю. Тепло. И на другую ночь — ничего, терпеть можно. А по­ том выстывает... А то еще во дворе можно, со скотиной. К овце при­ жмешься, она теплая, как печка. Только закрывают многие дворы-то на ночь...— Голос Аниски иногда прерывался, тогда она часто моргала, хму­ рила лоб, будто вспоминая, что еще рассказать этой ласковой слепой старухе.