Сибирские огни, 1958, № 2

Поп Афанасий, подоткнув полы новой рясы, бродил возле стен, трогая желтоватые бревна, а потом зачем-то нюхал пальцы. Григорий не любил попа и хотел было свернуть в переулок, но отец Афанасий поманил его пальцем. — Благослови, батюшка,— смиренно нагнул голову Григорий, под­ ходя. Поп перекрестил его и опять понюхал пальцы. — Ты вот что скажи отцу духовному — почему на работу перестал ходить? Я дом строю себе, лес нужен, а валить почти некому. Андрея Ве­ селова не сегодня-завтра в солдаты берут... — В солдаты? — живо переспросил Григорий. . •— И Тихона Пьянкова, и Федота Артюхина... — Вон что! — А ведь лес-то мне нужей. Я заплачу и отпущу все смертные и несмёртные грехи твои и отца твоего, и матери твоей. При упоминании смертного греха Гришка невольно отшатнулся от попа и побледнел. Отец Афанасий тотчас нагнулся и вкрадчиво шепнул в ухо: — Есть, стало быть, за душой грешок тяжкий? , — Что ты, что ты, батюшка... Нету такого. Поп сурово глянул, отступил на один шаг. — Ну, запомни на будущее: всякий грех отец святой отпустить во­ лен... Так пойдешь завтра в лес? — Пойду, батюшка,— ответил Григорий. «Черта с два, буду тебе лес рубить, старый сыч, как же, жди...— по­ думал он.— А Андрюху, значит, забирают... Так-так!.. Вон какие де­ ла...». И пошел, не оглядываясь. Скоро он свернул с дороги и едва приметной тропинкой вышел на окраину к побеленной избушке. Здесь жила Дуняшка со своей бабушкой, давно ослепшей и настолько дряхлой, что, казалось ,— подует ветерок,— упадет она и больше не поднимется. Дуняшке шел семнадцатый год. Это была невысокая черноволосая девушка с тихим голосом, с какой-то совсем детской, всегда виноватой улыбкой. Своих родителей Дуняшка не помнила. Они умерли от холеры, ког­ да ей не было еще и трех лет. С тех пор Дуняшка и живет с бабушкой, ведет нехитрое хозяйство, ходит мыть полы, стирать белье и полоть ого­ роды к старосте Зеркалову, лавочнику Гордею Лопатину, а то и к попу отцу Афанасию. Когда Григорий стукнул дверями в сенях, Дуняшка, убиравшая со стола, быстро обернулась на звук, в серых глазах ее несмело блеснул ра ­ достный огонек, засветилась улыбка. Но едва увидела входившего, поту­ шила эту улыбку, бросила растерянный и встревоженный взгляд на ба­ бушку, сидевшую на кровати: «Что же нужно Гришке Бородину в нашем доме?». — Здравствуйте,— проговорил он, перешагнув порог. — Милости просим. Проходи, гостем будешь,— прошамкала стару­ ха беззубым ртом, вглядываясь в' пришедшего невидящими глазами. По­ том повернулась к внучке: — Кто это, Дунюшка? -Не могу узнать по го- лосу-то... Девушка промолчала. — Вижу — лучше в горло кость, чем такой гость,— неумело попы­ тался улыбнуться Григорий. Прошел, сел на некрашенный табурет, спросил у старухи: — Живешь еще? Я думал — померла уже...