Сибирские огни, 1958, № 2

с трудом поднялся и заторопился следом. Но едва впереди, за поворо­ том, показался ходок, Бородин отпрянул в сторону, за кусты, терпеливо ждал, пока коновал удалится, шепча: «Господи!.. Не понес бы черт кого навстречу...». Так повторялось много раз. Бородин ждал , когда яд, влитый в само­ гон, сделает свое дело. Солнце садилось. Из глубины леса потянуло гнилой болотной сы­ ростью. На одном из поворотов дороги Бородин, осторожно выглянув из-за кустов, не увидел ходка; скрип раздавался дальше, где-то за деревьями. Задыхаясь, Бородин тяжелой рысцой побежал вперед и вдруг запнулся за что-то большое и мягкое. Поперек дороги лежал цыган. _ Когда старик перелетел через него и. плашмя упал на плохо уезжен­ ную дорогу, коновал пошевелился и тяжело приподнялся на локте. Не­ сколько секунд они смотрели друг на друга, не поднимаясь с земли. Да один из них и не мог подняться. Он понял все, и уронил голову. А Петр Бородин, леж а на земле, торопливо шарил вокруг себя, ища выпавший из рук топор. Потом сел на корточки и так застыл: коновал опять приподнимался на руках. Равнодушный, погружающийся в густую холодную темень, лес мол­ чал, точно ожидая, что же будет дальше. Сквозь ветви сосен, почти сомк­ нувшихся над дорогой, осторожно проглядывала бледноватая распух­ шая луна. Наконец Бородин, не разгибаясь, пододвинулся к цыгану. Слабо блеснуло лезвие топора и тотчас погасло, но цыган, очевидно, догадался, что это За блеск, и застонал — негромко, страшно, не разжимая губ. — Ты прости христа ради... Великий грех-то на душу — легко ли? А? Жизнь-то такая... Ты пойми, пойми... — приближаясь, шептал Боро­ дин. Услышав голос, цыган опять застонал, чужими, негнущимися пальца­ ми принялся расстегивать старую черную рубаху. Пуговицы не поддава­ лись. Тогда он рванул ворот, снял с груди тяжелый кожаный мегпочек, собрав последние силы, бросил Бородину и, уткнувшись лицом в землю, захрипел: " — На... бери... Только... меня не надо... Отдышусь, может... Никто не узнает. Мешочек не упал на землю,— старик подхватил его на лету и, ошу-. тив в руках тяжесть, беззвучно рассмеялся. Но это была секунда. В следующее мгновение Бородин сунул мешо­ чек за пазуху, поднялся во весь рост и уже твердым шагом подошел к цыгану. - — Не узнают, говоришь, людишки-то? — спросил он, чуть нагибаясь к лежащему у его ног коновалу. Спросил тихо, но властно, с таким чув­ ством, будто стал теперь владельцем не только заветного кожаного ме­ шочка, но и Локтей, и всей земли. — Оно верно: не узнают! И, неторопливо размахнувшись, ударил коновала топором по голове. А удар пришелся будто по его собственной. Старик даж е ощутил, как лезвие топора — не то горячее, не то холодное — прошло сквозь че­ реп и застряло там. В ушах зазвенело, а перед глазами, в темноте, как и полчаса назад, когда он бежал за телегой, поплыли оранжево-зелено­ ватые круги. ...Сколько времени просидел Бородин на дороге — он не знал. Кру­ гом стояла темень. Н ад головой уже не было ни луны, ни звезд — небо, очевидно, затянуло тучами. Казалось, на много верст во все стороны нет, кроме него, ни' одного живого существа.