Сибирские огни, 1958, № 2

Тем светлее, скажу по чести, Тем нарядней был праздник мой. К ней стремглав я лечу с вокзала. Разве к милой привыкнешь? Нет! Скажет в шутку: — Уймись, не балуй! Ведь тебе не семнадцать лет. Не семнадцать! — Упрек резонный, Но что делать со мной, друзья, Если я — на сто лет влюбленный, Если тем ей и дорог я? Сына рядом со мною ставит, Подает мне малышку-дочь. А соседа терзает зависть. Но уж тут ничем не помочь! Он полжизни бы отдал, пожалуй, Незадачливый мой сосед, Чтоб услышать: «Уймись, не балуй, Ведь тебе не семнадцать лет!» В дни размолвок крута на слово И на ласку скупа жена: Ей же ей! Как судья — сурова И как Арктика — холодна. Гордость вздыбится в человеке, И такое всплывет на свет, Что подумаешь: ей вовеки Не бывало семнадцать лет. Но когда по приказу свыше Я готовлюсь в далекий путь, Сколько редкостных слов услышу. Сколько слез я приму на грудь. Самый горький и самый веский Вздох сорвется с дрожащих губ: — Вот... теперь и поспорить не с кем ! А ведь ты и сердитый люб... И, как девочку обнимая. Каждый раз ей твержу в ответ: — Ну не плачь же, не плачь, родная, Ведь тебе не семнадцать лет! Новосибирск.