Сибирские огни, 1958, № 2

ко открывал маленький беззубый рот, ловил воздух. Не сильно, но часто вздымалась его плоская грудь.— Каждый живет по своей линии, топчет свои тропинки...— хрипел старик.— На земле ведь как? Сильный — пря­ мо стоит, слабый — по ветру стелется... А ты ни так, ни этак. Болтаешься, как гнилушка в озере... Григорий стоял у кровати, слушал, переминаясь с ноги на ногу: — Все, что ли, сказал? • — Нет еще... Я думал, растет сын, а вырос евин. В коммуну вступил бы, что ли,— все-таки к одному краю. Я проклял бы — так хоть знал, за что... Григорий так и не знал, когда отец умер. Утром, зайдя в горницу, по­ чувствовал вдруг в груди кусок льда, который быстро начал крошиться, плавиться: леденящие струйки потекли по спине, по рукам, подобрались к сердцу. Отец леж ал на кровати, уронив с подушки голову и в упор смот­ рел на Григория страшным остекленевшим глазом, как бы спрашивая: «Ну, что, дождался? Вот и помер я... Все, что знал ,— с собой унес...». Другой глаз старика был закрыт. Не помня себя, Григорий выскочил на улицу, сел на заснеженную ступеньку крыльца. Онемевшая душа его понемногу отходила. Он увидел, что на берегу озера что-то делают мужики, различил среди них Весело­ ва, подумал: «Вот так, Андрюха... Было в мешке шило, да обломилось. Ищи иголку в стоге сена...» И неожиданно улыбнулся, сам еще не зная чему. Встал, зашел в горницу, торопливо, отворачиваясь от отцовского гл а ­ за, расстегнул рубаху на впалой груди, нащупал холодный, почти пустой кожаный мешочек. Снимать его с отцовской шеи через голову не захотел, потянул к себе. Но суровая бечевка не рвалась. Тогда Григорий рва­ нул мешочек изо всей силы. Хилое, высохшее тело старика дернулось, приподнялось, как живое, и снова упало на подушки. Через день хоронил отца. Могилу копал один — никто не пришел по­ мочь, никто не выразил даже сочувствия. Подолбив мокрую, перемешан­ ную со снегом, землю, садился спиной к ветру, курил, долго о чем-то ду ­ мал... Может,— о том, что «шило»-то не совсем обломилось. Ведь, если верить словам Лопатина, бродил еще где-то по свету Терентий Зеркалов... 3 Похоронив отца, Григорий всю ночь не спал и напряженно прислу­ шивался: не донесется ли из кухни шорох, где спала бабка-стряпуха. Но во всем доме стояла тишина. «Господи, померла она тоже, что ли?» Старуха была пока жива. Утром Григорий слышал, как она шаркала за дверью ногами, что-то передвигала с места на место, часто тяжело вздыхала. . • ^ Григорий до завтрака вышел во двор, почистил в конюшне, бросил пласт сена корове. Долго стоял, опершись на вилы, и смотрел, как валит с неба густыми и крупными хлопьями снег. Затем вернулся в дом и прошел на кухню. Однако на столе завтрака еще не было. _ „ — Ты ч т о ? — недовольно обернулся Григории к старухе — Проспа­ ла, что ли? Ведь завтракать... Григорий не договорил. Бабка-стряпуха стояла возле раскрытого до ­ щатого сундучишка, одетая, замотанная дырявой шалью из белесой шер­ сти. В руках она держала узелок, в котором были, очевидно, собраны все ее пожитки.