Сибирские огни, 1958, № 11

скамьях. А сколько еще стояло позади, кольцом окружая стадион! Но где же Даши-Дондок, где Рабдан? И...где Долгор? Митя слышит, как Петрищев и Лиходеев, заж ав с боков его и отца, шепчут вперебой: «На сенокос вместе, на самый дальний участок, по­ ближе к Ингоде... Вещички сразу прихватите, будто на всю косовицу перебираемся... Оттуда и махнем... Уж там, в Ораме, заждались... Еще Лобановы с нами хотят...» Отец сумрачно кивал головой, пощипывал до самых щек бороду и все глядел перед собой. — Гляньте, начальство пожаловало! — вдруг, приподнявшись со скамьи, сказал Петрищев.— Народ сиди, жди, а энти чаи распивают. Хомуты на нашу шею! С какой же злобой говорит Афанас и с какой злобой тянет и без того длинную шею: — «Садитесь, мол, хомуты, вот она, моя шея, вот она!» Это пробираются сквозь загустевшую, как вар, толпу оба предсе­ дателя — Чимит Доржиев и другой, улан-одонский. Вот, расталкивая плечом людей, как ледокол во льдах, прошел Базарон. З а ним мельк­ нула в расступившихся людских волнах большая голова и широкие пле­ чи Арсалана... — Тот-то, из Улан-Одона, хоть на большого начальника похож!— говорил, прикрыв рот, Лиходеев.— Костюм первосортный, шляпа, полу­ ботиночки... А наш-то — серость одна! «Совсем заносил наш председатель костюм — это верно. И голб- уший — волосы ветерок разметает. А лицо славное, душевное. И что им не нравится в нем? «Хомуты!» А сами приглядываются, какой из «хому­ тов» покрасивше, подороже, поприбыльней... Д а они, наверное, в пять таких хомутов влезут да еще ржать от радости будут — лишь бы выго­ да, лишь бы в карман лишнюю рублевку затолкать!» Не видели вы, Афанас Петрищев и Герасим Лиходеев, и зря не видели, с каким юным презрением, с какой зоркостью и силой душевно­ го пробуждения взглянул на вас Митя Зимогоров! Они — один, вытянув шею, как ястреб на скале, другой, напротив, убрав чалую голову в плечи,— продолжали разбирать проходившее ми­ мо «начальство» по косточкам. — Энтот-то, чернявый, секретарь, что нас в Догойтуе агитировал: пленум, мол, решение, мол, крутой перелом и так далее... Тож на бу­ рятский праздник приехал! — Бороться, что ли, будет или из лука стрелять? — вставил Лихо­ деев.— Или речугу закатит? — Тоже, говорил же вам, бурятских кровей мужичок. Все они тут сжились да спелись! — Русский он,— сказал Митя,— Чубов его фамилия. А хоть бы и бурят! И что это вы на человека плетете! — Ты, милочек, помалкивай, побольше твоего пожили, знаем.— Лиходеев дыхнул Мите в лицо винным перегаром. — Я, брат, полотером в облисполкоме, нянькой... Слышь, как Чубов этот по-бурятски частит! И за ручку с бурятами здоровкается! А Мите вспомнился круглый стол в зеленой куще, и веселые ребя­ тишки, орудующие кружками да ложками, и приветливое лицо Вассы в конопатинках, и ее руки, сыплющие горстями прямо в суп-лапшу мел- конарезанный мангир (суп сразу зеленеет, как степь!), и сам Чубов, простой, доступный, окунающий стрелку, лука-мангира в деревянную солонку, и такой хороший, задушевный разговор за столом... Расска­ зать бы этим — разве поймут!