Сибирские огни, 1958, № 11

Аюшиев, ты еще можешь шагнуть назад, не отмахивайся шляпой от животновода и зоотехника,— они ведь неглупые люди, и это они отве­ чают за колхозное животноводство, и не так уж опьянены они арахой и гордостью, чтоб потерять последнее соображение! Но тут Доржиев сделал еще один ход: — Если хоть что-нибудь одно проиграем: стрелы, борьбу, скачки, — бараны ваши! Разве только святой отказался бы от этих прекосов! — Что ж, по рукам! — ответил Аюшиев.— В аренду Саган-нур? -Согласен, на один год.— Он все-таки кое-что соображает. — Нет, на пять лет. По рукам? — По рукам, на два года! — сопротивляется Аюшиев. — Нет, на пять лет! Ведь выиграешь — баранов получишь насов­ сем. И каких баранов! А землю-то мы просим не навсегда! Кто больше теряет! — Ладно, председатель, по рукам... Все равно проиграешь!.. По­ смотрим, как слово сдержишь! И они хлопают друг друга по рукам. Мина взорвалась! В кого по­ падут осколки — еще неизвестно, но твоя мина, Чимит Доржиев, взорвалась! — Что тут у вас? Чего вы тут, как на свадьбе, руки трясете? Давно не видались? Эге, да это секретарь райкома Леня Чубов — откуда появился? Так увлеклись спором, что и не заметили. Здравствуй, дорогой друг пионерского детства и комсомольской юности! Здравствуй, фронтовой товарищ! Как рад тебе Чимит Доржиев! Но все же не стоит тебе знать об этом пустячном споре: расстроишься, праздник испортишь себе и другим, ты и так, кажется, чем-то встревожен? Пусть наш спор при нас останется... Просто, мы очень рады друг другу — вот и пожимаем руки вовсю! — Нехорошо, товарищи! Не заседать приехали! Ведь колхозники вас ждут. Пойдемте открывать праздник! Все разговоры и шумы, вся суета этого праздничного дня доходят, конечно, и до Мити, но доходят глухо, издали, точно из другого мира. Митя все при своих раздумьях — открыться или нет и кому — Дор- жиеву, Рабдану? Или просто молчком в Улан-Шибири остаться — пусть едут без него? Или уж тому и быть — ехать с Петрищевым в этот огу­ речный поселок, в геопартию? А может, сломать каменную глыбину в душе — поговорить по-доброму, по-сердечному с Долгор — неужто так и расставаться? Вот о чем думает Митя Зимогоров, отглаживая черным, как ворон, утюгом дешевенькие бумажные брюки и серенький пиджак, перешитый маманей из отцовского, а теперь обузившийся на нем; вот о чем думает Митя, причесывая развеселившегося Генку (это дело не пустячное: во­ лосы у Генки точно пружинки — отпусти ладонь, и они снова стано­ вятся торчмя!)... Запивая чаем суховатые пресные лепешки, Митя прислушивается к .разговорам и толчее старших. — Что ж, Катерина Петровна, не все жить взаперти, вздохни-ка и ты степным воздухом... Пойдем бурятский праздник встречать! — Уж не смейся! — устало отвечает Простокишину мать. — Ка­ кое мне теперь, Родион Григорьевич, веселье? Мне уж, чай, к повитухе .пора... Одна, в спокое дома побуду, вот мне и праздник. Зинке-то, Митя, скажи : пусть поранее придет, картошку натереть...