Сибирские огни, 1958, № 11

де» завести? Ну, а я скоро заведу заместителя по строительству — ин­ женера, архитектора! Не так еще строить будем! И Аюшиев снова подмигивает вовсю. Нет, председателя Улан-Одо- на не сконфузишь: человек грамотный, сельхозинститут в Иркутске кон­ чал, знает, как ответить! Теперь надо не дать Базарону обрушиться на гостей,— он только и ждет момента, да и Арсалан завертел своей палочкой, точно дубинкой, — крепко сердится. Хорошо, Аюшиев заговорил часто-часто, что и сло­ ва не вставишь: — Знаю, знаю, Чимит, все думаешь: у вас, в Улан-Шибири, лучше, чем у всех. Зазнаешься, чванишься! Не мешает и у соседей поучиться! Ну же, опытный, боевой фронтовой сапер Доржиев, теперь пора подложить мину с хитрым механизмом, как раз пора! — Вот на сурхарбане и подучимся! — Улыбайся, улыбайся, Чимит, поприветливей улыбайся.— Посмотрим, кто сильней, кто ловчей! — Посмотрим, посмотрим! — ласково отвечает Аюшиев и подми­ гивает своему шоферу, сидящему в кабине. — А все же немного боишься, Бато? — Очень боюсь! Очень боюсь за стрелков своих... Может, есть у вас такой стрелок, как мой фельдшер Найдано? За борцов боюсь... Должно быть, есть у вас такой силач, как наш кузнец Шагдарон? Ну, я, конечно, в крайнем случае, тоже побороться могу! Еще боюсь за наездников... У вас есть ли похожие на моего Болота? Аюшиев уже откровенно подмигивает налево и направо — обоими глазами. И улан-одонцы поддерживают своего председателя, как могут. Животновод, смеясь, взмахивает короткими руками; бухгалтер усилен­ но озирается и так кашляет, словно подавился бараньей лодыжкой; красная сетка, отпечатанная на лице полевода, накалилась, будто через нее пропустили электрический ток. И только старый, близорукий, тер- тый-перетертый зоотехник, поглядывая на неподвижное, хмурое лицо Базарона, на отвернувшегося к перилам Арсалана, молча, мелкими шажками придвигается к своему председателю. Ох, и нюх у этого старикана! Почуял мину, почуял! — Да, да, — Доржиев тщательно засыпал мину землей, — да, да, все же боишься!.. Хочешь, докажу: готов поспорить... Аюшиев весело-выжидающе улыбается. — Готов поспорить, что проиграете сурхарбан! Тут снова все загалдели, зоотехник пытался что-то шепнуть на ухо Аюшиеву. Тот отмахивается от него своей велюровой шляпой. — Поспорить? Ну, что поставишь, председатель? Что проиграть захотел? — Что поставлю? — Доржиев бледнеет. — Барана номер три тыся­ чи сто тринадцать. И барана номер две тысячи ноль шесть. Ну? Базарона передернуло. Арсалан с размаху стукнул палкой по пери­ лам. Улан-одонцы притихли. Черные брови Аюшиева прямо-таки под­ прыгнули! Кто же из степняков не знал этих могучих круторогих преко­ сов •— от них пошло все тонкорунное овечье племя Улан-Шибири! Лучшие производители Голубой степи! Красавцы с тончайшей и нежнейшей шерстью! Ленивые, гордые, бешеные, неиссякаемой силы породистые самцы! Кто бы не захотел заполучить их: купить, выменять, выманить, украсть?!. Черт побери, крупная ставка, Чимит Доржиев! И Аюшиев сделал шаг и приблизил&я к мине. — Хочешь баранов потерять? Ж алко тебя! Ладно, что от меня хочешь? — Проиграете сурхарбан — отдавай на пять лет в аренду Саган- нурские пастбища! Больше ничего.