Сибирские огни, 1958, № 11

понеслась Хантарма — мелодия степных дорог, одиноких юрт и дальних кочевий, песня степного ветра, степных птиц и степной любви... И казалась мелодия такой тонкой и такой прозрачной,— не вери­ лось, что простой, обыкновенный человеческий голос мог спеть эту ме­ лодию... А Дарима подпевала пластинке — чуть слышно, сквозь едва раскрытые губы, точно не пела, а пушинку вздувала в воздухе... Вот она куда собралась: учиться музыке! Милая, бедовая, своенравная,— сколько песен знает она, и все пес­ ни разучила по радио, или прокручивая на патефоне пластинки, или слушая заезжих певцов и музыкантов. Стоит ей раз послушать, и пе­ сенка уже у нее на губах! Хантарма не оборвалась, а растаяла, как льдинка на горячей ладо ­ ни,— словно тихо ушла куда-то степной дорогой, спряталась в далекой юрте, приютилась где-то на груди у юноши или девушки. Что же, в сте­ пи останется Дарима? О, нет! Все сказала Дарима своим пением, и спрашивать теперь незачем: нет, не манят ее степные пастбища, в дру­ гой мир рвется она — в мир музыки. Слышно было, как Дарима сняла пластинку с круга, прошлась по комнате. Затем, не выходя из-за перегородки, она спросила своим обыч­ ным, чуть насмешливым и задиристым голосом: — Даши-Дондок, что за узелок на стуле? Ты что, уже в дорогу собрался? Как в индийском фильме — «бродяга я», да? И у тебя, бед­ няжка, даже чемодана нет? — Д а это не мое! Тут человек один приехал,— неохотно ответил Даши. Он налил себе чаю и пил стоя, а челюстями работал, как стри­ гальной машинкой, откусывая от булки огромные куски.— Вчера при­ ехал, со мной и Митей. Говорил, маму знает. А мама уехала на ферму... Ну, он узелок и палку швырнул на стул и выскочил за дверь так быст­ ро — я и моргнуть не успел! Всю ночь где-то пропадал... Пришел, едва рассвело,— мокрый от росы... Шальной какой-то. Уснул прямо на сту­ ле, потом опять ушел... Странный человек! «Ну, какое нам дело до этого человека! — досадовал Рабдан .— Ну, приехал, поспал, ушел... Что у нас, своих забот мало? Дарима отказы­ вается ехать с нами в Нерчинск, одна куда-то едет, Митя собрался ухо­ дить из колхоза! А они о каком-то чужом человеке разговор затеяли!» — Что же ты молчишь, Даши! — сдержанно, но резче обычного сказал Рабдан .— Как съездили в Догойтуй? Митя-то успокоился? Ни­ чего он вам не говорил? — А что говорить? Все в порядке! У Чубова погостили, картину смотрели... Веселый вернулся Митя, довольный... Что ж, Дарима, все равно — поедешь ты или нет, нас будет трое в Нерчинске: не ты, так Митя с нами поедет! Не теперь — так через год! — Вот как? Какие вы быстрые! Что ж, желаю удачи! Дарима стала в проеме двери и, насмешливо поглядывая на них, запела: Нежный ветер дует в лицо — Откуда? Не знаю! Он примчал с листьями письмецо. Откуда? Не знаю! Рабдан смотрел на ее тонкие, чуть изогнутые в уголках губы, на тонкие бровки и узкие плечики... «Если даже нас будет трое, то тебя не будет... Кого ты любишь, Дарима, о ком думаешь, от k q to ждешь письма?» А Дарима, продолжая петь, сделала шаг к Рабдану. Она словно бы поддразнивала его!