Сибирские огни, 1958, № 11

купит тот баян у Ёндона-продавца. Потому что после того, что случи­ лось, не останется Митя в колхозе, нет, не останется... На опустевших рабочих местах машинки стригалей, отдыхая, стоя­ ли торчком. Сейчас они очень напоминали телефонные трубки. На Ми­ тином рабочем месте, свесив ноги с помоста, сидела Долгор Жамсое- ва — одна во всем огромном помещении. Рука Долгор застыла на руко­ ятке машинки, точно в самом деле должен вот-вот прозвенеть тревож­ ный телефонный звонок. Скатанный валиком синий халат лежал v Д ол ­ гор на коленях. Митя вскочил на помост, сорвал с гвоздика на бревне пиджак и накинул на одно плечо. Долгор не шелохнулась и все сжимала пальцами черную рукоять. А голову свесила низко-низко — чуть не на самый халат. Заснула? Нет, не спит. Тонкие тугие косички мелко дро­ ж ат на белом воротнике блузки. Неужто плачет? Сердце у Мити з а ­ щемило. — Музыку тут развели! — грубо 'ск а зал он, глядя с ненавистью под потолок, где скрывался распевшийся репродуктор. — Только бы плясать сейчас! — Митя, я не люблю его, — не оборачиваясь, проговорила Долгор. — Убегу я отсюдова! — выкрикнул Митя. — Не нравится мне эта музыка! — Митя, я не люблю его! — повторила Долгор. — А зачем замуж идешь? Зачем? — Д а не хочу я за него замуж! Это все отец. Никого, кроме Бим- бы, не признает. Бимба его и в город увезет, и глаза ему вылечит, и меня в институт устроит. Поверил ему отец, вот и заставляет меня... Митя, милый, послушай!.. А Митя слышал только одно: Бимбаев в город увезет, Бимбаев в институт устроит, Бимбаева отец уважает... Отец, отец! Сама-то разве маленькая! Если бы любила Митю — не слушала бы отца! — Ну, коли так, нечего мне тут с тобой! Вот! Целуйся-милуйся со своей жабой. А я... а я... вот уйду, уйду! Митя сорвал с плеча пиджак, с силой хлестнул полой о помост и помчался к выходу. — Митя! Послушай, Митя! Но Митя не мог уже остановиться. Словно клок овечьей шерсти з а ­ стрял у него в горле, и сквозь этот давящий клок рвались из груди боль, слезы, ярость. Сейчас бы на лошадь, в степь бы умчаться! Пусть несет его дикая Мохнатка по кочкам, пусть сшибает Митиной головой сучья деревьев! Хоть бы уж в юрте, в Жипкоче, сейчас очутиться — уткнулся бы лицом в жесткую подушку и чтобы никого рядом, никого, никого... Не надо ему ни синих цветов, ни жаворонков, ни песен... И Митя, спотыкаясь, не видя дороги, бежал по крутому скату Ши­ бановой сопки... Рабдан обошел палатку кругом, заглянул в фургончик, постоял в нерешительности возле навеса. «Неужели ушел, не дождался?» Что же делать теперь? Надо же рассказать Мите, как председатель отчитал Бимбаева. Попомнит Бимба своего дурацкого мангута! И за приписку ему не поздоровится! Просил его, что ли, Рабдан об этом?! Пусть толь­ ко покажет теперь нос в их юрте! Да, но где же Митя? Рабдан медленно побрел вдоль невысокой загородки, вглядываясь в темноту под навесом. Ему показалось, что кто-то сидит на помосте. Ну да, это же Митино рабочее место! Обрадо­ вался Рабдан — вот он где! — Митя!