Сибирские огни, 1958, № 11

Стригали засмеялись. А Павла Марковна только плечом повела и блеснула глазами из-под низко повязанной косынки. — Ну, шерсть оставлять на овце тоже не годится. — Доржиев взглянул на Митю. — Несколько овец в загоне видел: там шерсть тор­ чит, здесь торчит, на хвосте кисть, будто у льва. Если бы овца в зер­ кало смотрелась — крепко бы ей покраснеть пришлось. А за кого по­ краснела бы? З а стригаля! Ну, что значит клочок шерсти оставить? Так, мелочь, думаете, что считать? Доржиев из верхнего кармашка пиджака вынул красный каран ­ даш, схватил со стола первый попавшийся журнал и стал изукраши­ вать обложку цифрами. Арсалан поморщился — красной палаткой ведал он, журналы выписывал он! — поморщился, но промолчал. — Если сто грамм оставил — это на двадцать пять тысяч овец сколько получится? Две с половиной тонны. На семьдесят пять тысяч рублей. Это мы на каждый трудодень полтинник теряем. У кого тысяча трудодней — пятьсот рублей на ветер бросил! Кому на костюм не хва­ тит, кому на швейную машинку, кому... — Доржиев вновь взглянул на Митю. — Кому на баян не хватит... v Эх, председатель, разве Митя Зимогоров о баяне сейчас думает! Не та, не та музыка у него на сердце! Доржиев 'бросил журнал на стол. — Не сердись, Арсалан, имущество твое испортил... Все ясно, това­ рищи? Ну, теперь идите отдыхать, двадцать часов подряд работать — нелегко, а еще дней пять так придется... Идите, отдыхайте. Рабдана и Митю Доржиев оставил. Остались также Бимба, Арса­ лан и Базарон. — Ну, Зимогоров... Как тебя — Митя, да? — Голос у Доржиева был мягкий, глаза гЛядели по-доброму. — Как степь наша нравится? Юндунов обижает, нет ли? — Почему обижает? — настороженно ответил Митя. — Хорошо относится... — Ну, тогда Бальжит? Или с Рабданом не поладил? Тоже нет? А почему такой злой? Почто драться вздумал? Митя хмуро смотрел на носок своего сапога — весь в круглых, как блинцы, латках. — Старик-то хвалит тебя: смирный, говорит, старается. К осени, говорит, настоящий чабан будет! И отец у тебя — плотник замечатель­ ный, колдун, а не плотник. Зачем драться? Если обидели — председа­ телю скажи, парторгу — Базарону — скажи... — Никто меня не обижал. Овцу я поранил — сам виноват... — Митя помолчал и со злобой, душившей его, добавил: — Только все рав­ но пусть энтот мне на дороге не попадается... — А почему Бимба его мангутом обругал? — вдруг проговорил Рабдан. — Разъезжают по степи пьяные, шумят в чужих юртах... Вот. А потом пусть он мне овец не приписывает. Не надо мне лишнего! Бимба, мельком взглянув на Рабдана, быстро-быстро заговорил по-бурятски. «Вот как, не хочет, чтобы Митя понял. А нас можно не стыдиться... вы, мол, свои! Ах, ты!.. Ну, погоди...» Очень зол был Чимит на Бимбаева, когда тот худую телку в стадо подсунул. Долго не мог успокоиться, когда Бимба сельсоветские деньги пропил. Но это сло­ вечко «мангут» привело его просто в ярость. «Ну, погоди же!» А Бим- баев, ничего не замечая, размахивал руками, то вставал со скамейки, то вновь садился, поворачивался то к Доржиеву, то к Базарону, то к Ар- салану. И говорил, говорил... Доржиев, едва сдерживая себя, поднялся с места, постоял опять