Сибирские огни, 1958, № 11

— Угэй! «Нет!» — это слово Митя знал, не раз уже слышал. — Ну, это еще говорить будем, верно? — миролюбиво сказал Бимба. — Угэй! — так же спокойно ответил Иван Юндуныч, прихлебы­ вая чай. — Ну, «Москвич», ну, деньги! — неестественно громко сказал дя ­ дя Афанас, — а жену-то присмотрел? Где она у тебя, невеста? — Почему, думаешь, нет? Дело-то совсем пустое. Есть девка, есть, — самодовольно отвечал Бимбаев. — На Долгорке Жамсоевой женюсь, понятное дело? Сама просит. «Люблю тебя, Бимба, бери, со­ гласна». Беда красивая девка, молодая, свежая. У! — И он снова впился цепкими зубами в уже заплывшую холодным жиром, как инеем, б а ­ ранью кусовину. Митя опустил миску на колени и отодвинулся от очага. Ему пока­ залось, что огонь из очага опалил его, будто горящую головешку при­ ложили к сердцу. — Ты что, парень, пошто так? — подошла к нему тетка Бальжит. — Не хочу. Сада! — еле разомкнув губы, ответил Митя. — Давай , давай, Бимба, ничего бабешка, гульнем на свадьбе! — смеялся между тем Петрищев глухим своим смехом. — Пригласишь? — Конечно, как иначе? — Бимба поднялся со щитка, подошел к Петрищеву, хлопнул его, едва дотянувшись, по плечу: — Апонька — Друг. — Бимба — друг! — Петрищев увесисто ударил ладонью по з а ­ саленному халату. Они стояли, пошатываясь, похохатывая, обдавая юрту запахом арахи, и били друг друга по плечу: «Апонька — друг!» — «Бимба — друг!» Митя с ненавистью смотрел на них; огонь в груди разрастался, и уже в' груди не хватало ему места. Он встал, и миска, упав, колесом скатилась к очагу. Тетка Бальжит бросилась поднимать миску. Стремглав выскочил из-за стола обычно медлительный Рабдан. Но ни Бальжит, ни Рабдана Митя не видел — он видел одного лишь Бимбаева. — Ты хвастун! — с ненавистью выкрикнул Митя (откуда у него такой голос — как охрипший паровозный гудок), — ты... ты... ты — врун, худлар! Не пойдет она за тебя, понял? Не пойдет! Потому — дур­ ной ты — понял? Вредный ты — понял? — и, повернувшись, еле двигая тяжелыми, непослушными ногами, он вышел из юрты. — Зачем парня арахушкой поили! Совсем плохой стал! — догнал Митю сердитый голос тетки Бальжит. И следом донесся пронзительный возглас Бимбаева: — Это что? Это как понимать надо? Мангут1 бурята оскорбляет! Морду этому мангуту бить или что? Что скажешь, Апонька? Но ответил ему не Петрищев, а Рабдан. Такой спокойной и твер­ дой речи не доводилось еще Мите слышать от Рабдана: — Зачем, Бимбаев, драться? Нехорошо получится. Худая слава пойдет про нашу юрту. Ты начнешь бить Митю, я — тебя. Зачем жени­ ху с побитой мордой ходить?.. Проводим, аба, гостей до мотоцикла! Вот он оказывается какой — Рабдан! Надежный, верный друг! Только, видать, и дружба с Рабданом теперь Мите ни к чему... Заскрипели подмостки в юрте. Кто-то уже шоркал у двери. Митя отошел к загону. 1 М а н г у т — «лесной дьявол»; так буряты в старину называли русских.