Сибирские огни, 1958, № 11

— Давай я тебе почитаю... А то Даши сколько ни читай, у него все •одни машины на уме! А сейчас хоть над ухом стрельни — не услышит. Задачу решает... В чемодане — книг по самый край, среди книг тетрадки, блокноти­ ки, просто листочки, исписанные меленьким, вытянутым в ниточку по­ черком. Тоже стихи! Рабдан порылся в шуршащем ворохе, вынул мятую тетрадку, раскрыл ее неуловимо бережным и мягким движением. И вдруг из тетради выскользнула небольшая фотография и прямо Рабдану на .ладонь. Рабдан придержал ее в руке так осторожно, не шелохнув и паль­ цем, будто она из тонкого хрупенького стекла... Глянул на снимок и Митя. То же самое лицо! Митя видел такой сни­ мок у врачихи на этажерке, у председателя в конторе... Долгий смешной нос, острые глаза из-под выгоревших бровей... Кто же это? Рабдан пере­ вернул фотографию оборотной стороной. На пЬжелтевшей бумаге разма­ шисто выведено: «Дружище Тудуп! Помни о нашей сопке. «Прекрасен наш союз». Костя Шибанов». Ах, вот это кто! О нем секретарь райкома Чубов говорил новоселам, тогда еще, на вокзале, в день приезда... И Доржиев как-то помянул. Константин Шибанов. Большевик-железно­ дорожник из Могзона, таежный партизан, потом первый колхозный пред­ седатель... Кулаки-бандиты убили... А здесь он просто Костя... Не пой­ мешь, каким годом помечен снимок — стерся карандаш... то ли тридца­ тый, то ли тридцать второй? А вот память не стерлась. Рабдан взглянул на Митю, — как-то очень грустно и очень серьез­ но взглянул, и вложил снимок обратно в тетрадку, на то же место, где он лежал раньше. И, не перелистнув страницы, сказал: — Вот, Митя, послушай... Роняет лес багряный свой убор, Сребрит мороз увянувшее поле, Проглянет день как будто поневоле И скроется за край окружных гор. Нет, это не слова — это рядом с Митей падают листья, горит иней, и край тяжелого осеннего солнца встает над дальним хребтом... Друзья мои, прекрасен наш союз, Он как душа неразделим и вечен, — читает Рабдан и вдруг начинает читать по-бурятски. Митя слов не по­ нимает, но слышит: это то же — тут и листья, и серебро, и поле — то же, -а все по-иному. Вторая тетрадь, третья... Вот пошли стихи Гейне. Тут они, в тетрад­ ке, и по-немецки есть, и по-русски, по-бурятски: Раз, блистая, как невеста, Из пучины океана Чудо выплыло морское — Выплыл целый новый мир! «Выплыл целый новый мир...» Вот он — твой новый мир, Митя: юрта в степи, черно-серые отары по склонам сопок, горячие степные звезды, новые друзья, и этот Костя Шибанов, который погиб, но всегда с ними, и эти книги, и эти стихи, зо­ вущие в какую-то иную, большую жизнь... Как чудо, выплыл неведомый мир из каких-то неведомых глубин. Что это за мир, что в нем распахнет­ ся тебе, ты еще не знаешь, но ты всегда рвался всей душой к этому же­ ланному миру, странствуя по дальним путям и перепутьям... И вот все твое: степь, звезды, друзья, стихи, бери все это в руки, вдыхай воздух нового мира, живи им! Все в этом мире неизведанное, все непочатое для