Сибирские огни, 1958, № 11

му Митьке надо семью вытягать — отец больно стал смиренный, будто всю силу растерял, — Митьке надо и на машинку заработать, и на Генки­ ны башмаки, и на Зин:..,по лечение... Теперь и то хорошо, что с хлебом... Дед Юндунов — чудной старик. В тот раз, когда Долгор приехала, юн засуетился: «Вот хорошо, Митькиному отцу подарок повезешь», при­ нес кусину мяса — чуть ли не полбарашка (у него в отаре своих штук тридцать бегает):— «Эт-та, говорит, русскому Ивану от бурятского Ива­ на. Когда-то еще у них свое мясо уродится!» И еще туес со сметаной приволок... Очень ему понравилось, что Митиного отца тоже Иваном зо­ вут... Ну, Долгор, конечно, все увезла. Вот-то обрадовались дома! А разве он мог ожидать вчера, что Долгор опять приедет! Сидел в юрте на своей койке, один, больше никого; Иван Юндуныч сказал: «От­ дохни маленько» и уехал чабанить с Даши и Рабданом, а тетка Бальжит на ключ по воду ушла, сидел Митя и дурацкий свой носок штопал. Изве­ стно, как штопал: подсунул спичечный коробок под дырку и конопатил ее вдоль и поперек ниткой — вот и вся техника... Она тихонечко вошла и смотрит. Митя, как увидел ее,— ошалел, давай под одеяло свою стряп­ ню прятать, — да куда уж! Долгор скинула свой халат-тырлык с желтым пояском и придвинула дедушкину скамейку к Митиной койке. В блузе и юбке она словно бы еще меньше стала. «Не так делаешь, просто нелов­ кий или палец мешает? А штопают так: нитку под нитку и опять по нит­ ке. Понял? Ну, посмотри, Митя». Как у нее хорошо вышло: «Митя», буд­ то в имени его одни мягкие знаки! Долгор штопала, низко опустив голову, и от смуглой шеи, от четы­ рех тугих косичек, падавших на воротничок белой блузки, шло ласковое тепло, — так близко сидела она подле Мити. Она перекусила нитку, ос­ торожно взяла Митину руку в свою и провела ею по штопке: «Гладко? Видишь, как надо?» А Митя не почувствовал гладко или не гладко: он •чувствовал ее руку, маленькую, твердую, с неровно остриженными но­ готками. «Все болит палец? Я тогда возле конторы думала, ты упадешь!» И тут оба — и причины бы словно никакой — стали так смеяться, что тетка Бальжит, войдя в юрту, закричала: «Что такое? Почему шумите? Чу, чу!» Ну, Долгор вскочила: «Я же не к тебе! Мне Рабдана и Даши надо, насчет праздника. Сейчас отару догонять буду!» Когда уезжала, юн проводить вышел. Вскочила Долгор на свою лошадку, поясок попра­ вила. «Хочешь, возвращаться буду, заеду? Деревянный гриб привезу, вместе штопать будем!» Засмеялась и понеслась в степь... А он, дурачи­ на, кажись, только глазами поморгал. Спроста сказала или неспроста? ...Все в юрте заняты своим делом: Рабдан и Даши — алгеброй, дед, .подремывая, — гутулами, тетка Бальжит — своей кадушкой. А Митю магнитом тянут к себе книги на полочке. Как же удержать­ ся , не глянуть хоть одним глазом? Ведь до этих пор книги все у Мити меж рук проскакивали. Дома-то своего нет, и водиться книгам негде... А ведь тянулся к книгам, всей душой тянулся... Митя подходит к полке. Берет одну книгу, вторую. Пушкин, ну, тут есть стихи и знакомые, в классе слыхал. А это кто — Гейне, Байрон? Не наши, даже имен не слыхивал! Коротенькие строчки дохнули на Митю своей беспокойной жизнью, своей тайной силой, от которой непонятное томление в руках и на сердце. Он не услышал — только почуял: кто-то смотрит через плечо на рас­ крытую страницу, беззвучно читает с ним вместе. Рабдан! Как всегда, у него неподвижно лицо, но сейчас глаза точ­ но крутые воронки на тихой воде: быстрые, тревожные... Оглянулся он на дремлющего деда, выхватил одной рукой чемодан из-под койки, дру­ гой усадил Митю с собой на подмосточке.