Сибирские огни, 1958, № 11

часы, в охапку: «Ладно, беру, пусть по очереди работают: один ходит, другой спит». Так вот из-за часов этих шум у Даши и Рабдана. Рабдан прочитает сколько-то страниц — щелк, кнопочкой выключает свою по­ ловину, у Даши часы затикают. Тот давай листами шуршать, перелисты­ вать — и свои часы выключает. И зашумят: «Ты в цейтноте!» — «Нет, ты!» — «Нет, ты!» И пошло! Тогда тетка Бальжит еще проворней начи­ нает погонять пест. «Чу! Чу!» — кричит она ребятам. Дед рукояткой шильца постучит о скамейку, что-то скажет с расстановкой по-бурятски. (И непременно два-три словечка по-русски ввернет!). Ребята опять при­ тихнут. И опять все в юрте после ужина занимаются своим делом... Митя, хотя и намаялся за день с отарой, тоже без дела не сидит. Ни- . кто не навяливает, никто не понукает, да не привык Митя, чтоб руки без работы на коленях лежали, точно поросята в пуне! В швейной машинке решеточка расхлябалась — подобрал шурупчик, закрепил снизу: пожа­ луйста, мамаша, пробуйте — шьет! Машинку подналадил, ведра в руки — и на ручеек, по воду. Митя не позволял мамане воду носить. И тут — Рабданова мамаша и сморгнуть не успела — водичка уже в юрте! Еще бы чем заняться! Вот уж который день манят Митю книги в уголочке, на пыльной полке. Книги не такие, что Митя в леспромхозов- ской библиотеке брал. Эти — старинные, в кожаных или матерчатых пе­ реплетах. Буквы в одной книге русские, в другой — немецкие, а в треть­ ей — непонятные, тянутся бесконечной вязью по страницам. Неловко- любопытничать: пришел тут, подумают, да нос всюду сует! Д а и так в юрте столько всего, невиданного, что и за неделю не обсмотришь! Вроде невелик домик,- а порядком в него входит и людей и вещей, и убранство-то все непривычное. Вон слева от дверки низенький распис­ ной шкафчик, обитый синими, желтыми, красными квадратиками пла­ шек. За шкафчиком низенькая лавка, на ней тетка Бальжит себе постель стелит. За лавкой — широкая городская кровать с шишечками — на ней Рабдан с дедом умещаются. У изголовья кровати, против двери, тоже расписной красный шкафчик-лесенка с бурятской божницей. Рядом с божницей — столик (тот самый, за которым Рабдан и Даши занимают­ ся ), а за ним, по правую сторону, втиснули узкую железную койку для Мити. (Даши стелят на полу, на досочках.) Еще ближе к двери, где сей­ час тетка Бальжит хозяйничает, — сундучки, кадки, седла, всякая до­ машняя всячина... И самое чудное: люди живут, и вещей куча, а по углам, под доща­ тыми настилами, — травка! Сбитая, помятая, а все же зеленеет, проби­ рается с воли, из-под кошмы лезет. Степь — кругом на сотню верст, и степь в юрте! Разберут круглый домик, снимут войлок, разведут решет­ чатые стенки, погрузят на телегу (отару надо в новых местах пасти), и снова все травой зарастет, только от очага след останется — выжженный пятак земли да пепел... Ну, опять Рабдан и Даши защелкали часами: «Цейтнот!» — «Ты меньше прочитал!» — «Нет, ты!» — «Цейтнот!» — «Чу!» — кричит тетка Бальжит. Дед Юндунов шилом грозится, помахивает. И снова тихо... ...Дома-то сейчас как? Маманя здорова ли? Шьет, наверное, для се­ стрицы или братца. Все про швейную мдшиику толкует, тяжело на руках шить. А Генка башмаки новые в сельмаге увидел, аж чуть не разревел­ ся... Спят сейчас — и он, и Зинка. Генка сразу, как приткнется, засыпает, а Зина ворочается, шуршит соломой — свою думку думает. И ничего-то никогда не попросит... Папаня собрался на ночь идти — дом достраи­ вать, и дядя Родион, верно, с ним, в помощь... «Должно, зря Митьку в чабаны отдали?» Это он маманю спрашивает. Мать вздыхает, молчит. А может, папаня и не спросил, подумал только. Нет, папаня, не зря! Пото-