Сибирские огни, 1958, № 11

— Ну, теперь марлевый тампон, перевяжем, и все. («Вот сейчас по­ нятно, для чего этот риваноль — для тампона»). — А ты, мальчик, сколь­ ко классов кончил? — Врачиха обложила тампон ватой и стала закручи­ вать бинт. — Я-то? Я двенадцать не окончил! Голоса за перегородкой стихли. — Как ты сказал? — Врачиха даже Перестала наматывать бинт. — А так: в одной школе месяц, в другой— три, втретьей полгода. В двенадцати школах учился! Ездили мы все! Нынчеиз-заэтогоседьмой не дотянул... — Кочевали, одним словом, так у нас говорят. Плохо! — Врачиха торопливо прибирала со столика. -— Ну, мальчик, мне пора... Дашй, Раб ­ дан, — крикнула она в кухню, — товарищ-то ваш после операции — ча­ ем напоите!.. Смотри, больше не попадайся! И белый халат мелькнул за дверью. Ничего особенного будто и не сказала, а видать, хорошая, простая.... Митя поднялся было со стула — что за черт! — опять эти девчонки с по­ рога поглядывают на него. И — ни здравствуй, ни прощай... Стоят да пофыркивают. Над пальцем, что ли? Верно, палец-то вроде чашечки на телеграфном столбе. Д а что у них, палец, что ли, никогда не болел?! И он, хоть и покруживалась голова и в глазах подтуманивало, смеш­ ливо приподнял брови и повел носом. Подружки враз повернулись и, пофыркивая, шмыгнули за дверь. И у той, узкоплечей и тонконогой, заиграла в иссиня-темных прямых воло­ сах белая гребенка с золотистой извилистой полосой. «Кому дарил белый гребешок?» — вспомнились слова вертлявого про­ давца. Мите стало неловко, нехорошо: не подслушивал, не подглядывал— сама напросилась ему в руки чужая сладкая тайна... Они пили втроем чай на кухне за столиком у окна — Митя, Рабдан и сын врачихи. Звали его Дашй-Дондок, был он высокий, лохматый, с глазами узкими и неуловимыми, как птичье крыло в полете. Чай был крепкий и сладкий, хлеб мягкий и пахучий, масло в пласт­ массовой масленке свежее, вкусное. Боль ушла, рука стала легкой, по­ слушной. Аж дышать легче! Только неподвижное лицо и безучастные глаза Рабдана смущали Митю. Что у него опять в мыслях — вот загадка-ребус! — Ну, как, надумал? — вдруг, отодвинув стакан, просто, по-друже­ ски спросил Рабдан. — Ты не бойся, дед у меня добрый и мать хоро­ шая... Как свой будешь! Поедем! — Поедем! — неожиданно для себя сказал Митя. — Конечно, по­ едем! — Ну и хорошо! Иди-ка, Даши, на конный двор, выбери лошадь для Мити, только получше... Он тоже с нами — погостить! — пояснил Рабдан, когда Даши вышел. Митя растерянно молчал: как, сразу в степь? Рабдан поднялся, тронул Митю за плечо. — А теперь пойдем к тебе, скажем твоей матери, соберешься... Идем, идем! Зимогоровы жили в давнишней пристройке к клубу. Пристраивали спешно, на живую нитку, и хотя комната была просторная, но какая-то кособокая, не о четыре угла, а о три. В комнате было постоянно темно и почему-то холодно — даже сейчас, летом. Хотя и ненадолго поселили,, можно потерпеть, а все же на улице куда лучше, чем дома! «Правильно сделал, что еду, только бы маманя не поперечила...»