Сибирские огни, 1958, № 11

Вновь мы становимся свидетелями проникновенного психологического ана­ лиза. От писательницы не ускользает ни одна, самая маленькая, деталька, будь то изменение в интонации или еле за­ метное движение бровей. Вновь, как и в «Прыжке», звучит тема моральной чистоты, искренности в человеческих взаимоотношениях. Но злую шутку сыграло здесь с М. Сыровой ее стрем­ ление к лаконизму. Освободив рассказ от всех подробностей, не имеющих пря­ мого отношения к описываемому собы­ тию, писательница «освободила» его и от всех примет времени и места. Подоб­ ная история могла произойти с любой неприветливой девушкой и любым «ро­ мантиком» любой страны. «Засекречен­ ными» для нас остались не только их имена, но и профессия «романтика», нет и намека на его биографию. Преувеличенное внимание к форме от­ разилось и на языке рассказа. Вот его первые фразы: «Он шел с вокзала, нагруженный ве­ щами и мыслями. Вещи были тяжелые, хорошо упакованные, мысли — легкие, широкие, невмещающиеся». Напрасно вы станете ломать голову, какая взаимосвязь существует между тя­ желыми вещами и легкими мыслями, по­ чему вещи «хорошо упакованы», а мы­ сли — «невмещающиеся». Все это ни­ как не характеризует ни героя, ни его дальнейших поступков, и выдают тем самым надуманность каламбура. Рассказ «Фальшивая нота» построен в виде монолога преподавателя пения в самодеятельном кружке. До самозабве­ ния влюбленный в музыку, этот быв­ ший оперный певец пытается уверить всех и себя в том числе, что он суров и неприступен. А на самом деле — до­ брейшая душа, на редкость мягкий, от- .зывчивый человек. На этом комедийном несоответствии и построен рассказ. Хормейстер, испытывающий физиче­ ские муки при малейшем фальшивом звуке, однажды принял в свой хор без­ голосую певицу. Почему? Она оказалась женой лучшего солиста хора, хотела по­ стоянно быть рядом с мужем, жить од­ ними с ним интересами. И Аркадий Ми­ хайлович во имя супружеского благопо­ лучия пошел на сделку со своими му­ зыкальными принципами. Ничего хорошего из этой затеи не вы­ шло. Лучшая фасонщица цеха, но без­ голосая Катя вызвала общие насмешки и стала терять уважение мужа. По его просьбе Аркадий Михайлович исключил ее из хора. Человек должен оставаться самим собой, — такой вывод делает пи­ сательница. В «Фальшивой ноте» есть ясно очер­ ченные характеры, живой остроумный диалог. Забавно написан рассказ Кати­ ного мужа. И все же рассказ оставляет чувство неудовлетворенности. Шелая как можно ярче подчеркнуть одержимость Аркадия Михайловича музыкой, М. Сырова за­ ставляет его произносить монологи,, вроде такого: «— Мысль о смерти не пугает, при­ вык. Но как только подумаешь, что на, этом свете есть это самое та-та-та-та (ме­ лодия из симфонии Бетховена), а на том свете не будет та-та-та-та, не лень, право, и к врачу лишний раз сбегать для продления жизни». Если хормейстер клянется «парафра­ зой Паганини-Листа», если он опешил, «как Руслан в первом акте, как Онегин в последнем», то в целом создается впе-: чатление надуманности рассказа. Нас радует, что при переиздании пи­ сательница исключила из текста ряда рассказов такие фразы, как «...очки мои крепче сидят на носу, а принципы — в голове» («Фальшивая нота»), «...неза­ чем тратить энергию — электрическую и душевную...» («Прыжок»), то есть именно те фразы, которые звучат осо­ бенно искусственно. Самое наилучшее впечатление остав­ ляют очерки М. Сыровой: «Рассказ Анатолия Буденко» и «Наша учитель­ ница». Они лишены тех элементов любо­ вания формой, которые иногда ощуща­ ются в рассказах, так же оптимистичны, в них присутствует лучшее, чем владеет писательница, — психологическая глуби­ на, точная внутренняя мотивировка по­ ступков. Мы подробно остановились на недо­ статках книги М. Сыровой не потому, что эти недостатки представляют ее лицо. Нет, хорошего в ней гораздо больше! Но, как нам думается, здесь кроется главная опасность, подстерегающая молодую пи­ сательницу, — опасность чрезмерного увлечения формой в ущерб основному и. главному: правдивому, жизненно досто­ верному раскрытию характеров в кон­ кретных обстоятельствах нашей дейст­ вительности. В целом же — то лиричные, то озор­ ные, иногда трогательные, иногда искро­ метно-веселые, рассказы и очерки М. Сыровой свидетельствуют о том, что в литературу пришла писательница со своим почерком, своим видением мира. Л. Баландин . ПОЭЗИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ Среди создателей молодой бурят- монгольской литературы видное место, принадлежит Чимиту Цыдендамбаеву, автору одного из наиболее художествен-i но зрелых произведений бурят-монголь­ ской прозы — романа «Доржи, сын Банзара». В 1957 году в Улан-Удэ вы­ шел сборник рассказов этого писателя1/ < Чимит Цыдендамбаев. «Новый дом».' Улан-Удэ, 1957.