Сибирские огни, 1958, № 11

вахты я познакомился еще с двумя аре­ стованными офицерами. Один из них, по фамилии Наркевич, небольшого роста, худощавый темный шатеи, с суховатым лицом, в пенсне на носу с горбинкой, под которым чернели подстриженные усики, был интеллигент- белорус. В посадке его головы, откину­ той назад, и в чуть заметной высоко- мс:рно-брезгливой улыбке чувствовалось что-то барское. Он называл себя членом Белорусской рады, левым эсером. Гуляя со мной по двору, он высказы­ вался очень революционно, но я отно­ сился к нему настороженно и отвечал нейтральными, общими фразами. Мое недоверие к нему оправдалось очень скоро. Пошептавшись предвари­ тельно с караульным начальником, он несколько раз уходил в город и снова возвращался на гауптвахту. Как-то в мои руки попала газета, в которой за под­ писью члена Белорусской рады Наркеви- ча был напечатан призыв к белорусам- сибирякам вступать в национальную военную часть для борьбы с большеви­ ками. Смысл его «сверхреволюционных» разговоров стал совершенно понятен. Я, конечно, не подал вида, что мне из­ вестна его двойная жизнь. Фамилия другого офицера была Кух- терин. Он приходился родным братом тому самому поручику Кухтерину, кото­ рый нас избивал в арестном отделении военного госпиталя. В противополож­ ность брату этот, младший, Кухтерин был довольно высок и строен в своей военной форме, но бритое скопческое серого цвета лицо его, хотя и в смяг­ ченном виде, носило черты такой же асимметричности и дегенеративности, как у брата. Кухтерин, тоже левый эсер, до пере­ ворота был председателем Барабинского совдепа. Сверхреволюционных бесед он не заводил, а откровенно возмущался несправедливостью эсеро-меныневист- ских властей: — Я сдал чехам Барабинск без боя. За что же меня здесь держат? Находились в офицерском отделении и махровые монстры, которым настоя­ щее место было в зверинце или в пси­ хиатрической больнице. Уже в конце сентября на гауптвахте среди арестованных появились два но­ вых офицера —■штабс-капитан Сатунин и корнет Лебедев. Оба они были привезены с Алтая. Каждый из них создал в горных рай­ онах нечто вроде самостоятельного го­ сударства, не признававшего никакой иной власти, кроме их собственной. Они опирались на феодально-националисти­ ческую верхушку алтайцев и на рус­ ских купцов и кулаков. В своих феодах они творили такие неслыханные зверст­ ва, что даже белое Сибирское временное правительство, сменившее бледно-розо­ вую безвластную «власть» эсеровского областного комиссариата, вынуждено было выслать против них целую воен­ ную экспедицию. Штабс-капитан Сатунин, маленького роста, с усами и бородкой, на казавшем­ ся даже благодушным лице, очень похо­ дил на Николая II. Рядом с ним корнет Лебедев, с его широкой и сутулой в плечах фигурой казался гигантом. Из- под приплюснутой блином не то драгун­ ской, не то гусарской фуражки глядело тупыми и злыми глазами топорно сде­ ланное, голое и прыщавое, с выдающей­ ся вперед нижней челюстью, лицо яв­ ного кретина и садиста. На следующее утро, когда мы умыва­ лись на свежем воздухе, открылась ка­ литка, и часовой пропустил одного за другим двух офицеров. Тот, что был впереди, шел через двор быстрыми ша­ гами, с какой-то кошачьей грацией, из­ гибая тонкий стан, затянутый в бешмет и черкеску с серебряными газырями и наборным кавказским пояском. Ножны его кривой шашки также были богато украшены. При ходьбе, как крылья, развевались концы алого башлыка, не­ брежно наброшенного поверх черкески. Лихо сбитая почти на затылок примя­ тая кубанка открывала смугловатое, с орлиным профилем, худое лицо с тем­ ными усиками. Это был атаман Анненков. Потом рассказывали, что он приходил ухюваривать седого полковника идти к нему начальником штаба и что будто бы тот решительно отказался. Арест Ивановым-Риновым Гришина- Алмазова означал конец бледно-розовой эсеро-меныпевистской призрачной вла­ сти и переход ее в руки открыто белой буржуазно-помещичьей диктатуры Си­ бирского правительства в лице премьер- министра Вологодского и действительно­ го главы правительства министра финан­ сов Ивана Михайлова •— «Ваньки Каина», как его называли свои же. Его боялся сам премьер. Военным министром стал полковник Иванов-Ринов, и офицерство и все белое воинство сразу же надело погоны. Наде­ ли погоны и офицеры, сидевшие на гауптвахте. Увидев Владимира Полюдова с офи­ церскими погонами на плечах, я неволь­ но почувствовал, что между нами боль­ ше не может быть той близости, которая успела возникнуть. У меня не было при­ чин испытывать к нему недоверие. Но золотые погоны, даже как средство вы­ нужденной маскировки, в условиях, в- которых мы находились сейчас, как буд­ то ставили его в один ряд с настоящими белыми офицерами, сидевшими в одном отделении с ним. Это не значило, что я: стал смотреть на него, как на врага. Но* я уже не мог ему верить так, как верил раньше. В ближайшие же дни произошел слу­