Сибирские огни, 1958, № 11

о чем я просил, да еще добавил, что мне грозит расстрел. Наступил вечер, а за ним августов­ ская ночь налила окна непроглядной тьмою. Все в классе вповалку лежали на полу. В открытые окна, — они выхо­ дили в мощеный булыжником двор ка­ детского корпуса, — снизу доносились гулкие шаги часовых. Там, где был учебный подземный тир, слышалось с короткими перерывами глухое громы­ ханье ружейных залпов. Я долго не мог заснуть, а они все продолжались. Наконец, до сознания дошло: да ведь это анненковцы рас­ стреливают арестованных. И тогда я по­ нял и другое — на что рассчитывал Блохин, когда говорил, что ночь прояс­ нит мою память... Утром, на второй день, умываясь в кадетской уборной, я неожиданно уви­ дел рядом с собой поручика Черепано­ ва, который так успешно воевал против чехов на Татарском фронте. Наши кон­ воиры стояли поодаль, у дверей, и мы смогли обменяться с ним шепотом не­ сколькими фразами. Черепанов меня предупредил: — Мне запрещено разговаривать под страхом расстрела. Делайте вид, что умываетесь. Он успел рассказать мне, что был за­ хвачен чехами после падения Омска и заключен в концентрационный лагерь. Там он начал подготовку к восстанию, но был выдан провокатором. При обыс­ ке у него обнаружили браунинг. Теперь Черепанова допрашивают в контрраз­ ведке. Находится он в одиночке, в пол­ ной изоляции. Ему угрожали избиением. Он заявил, что как русский офицер не запачкает своей чести, и отказался вы­ дать товарищей. Вскоре конвоиры нас увели. Это была моя последняя встреча с Черепановым. В сентябре его вывезли в Тобольскую тюрьму, где он героически погиб во вре­ мя восстания заключенных. Не успел я вернуться в класс, как опять был вызван на допрос к Блохину. Допрос происходил там же, где и нака­ нуне. Блохин встретил меня многозначи­ тельно-иронической усмешкой: — Хорошо ли спалось? Какие сны видели? Ударяя ладонью по толстой пачке бумаг, он продолжал подчеркнуто уве­ ренным тоном: — Вы и теперь будете все отрицать: и аресты офицеров, и то, что были в красногвардейской дружине, и то, что зарыли пулеметы? Предупреждаю, на­ прасный труд! Рассказывайте начи­ стоту! Ритмически хлопая по пачке бумаг, он смотрел на меня в упор. Вчерашних «шуток» с браунингом он не повторял. Я сразу же понял, что с бумагами Блохин разыгрывает комедию: почему он мне не показывает их, если все так уж ясно? Я сказал: — Не могу признать того, чего не было. Я очень рад, что теперь можно поймать клеветников и провокаторов с поличным. Прошу предъявить мне до­ кументы. И тогда Блохин невольно выдал себя с головой: — Какие документы?.. А, вот эти бумаги, — тут же попытался он испра­ вить положение, — до них еще дойдет очередь!... Этот допрос, как и первый, кончился ничем. Блохин снова не дал мне подпи­ сать протокола, и меня отвели обратно, в класс. Этот день запомнился мне еще двумя событиями. После допроса я дремал, лежа на по­ лу, с «Известиями» под головой. Вдруг меня окликнул знакомый тено­ рок. Открыв глаза, я с удивлением увидел Вадима Владимировича Паскеви- ча, политкаторжанина, первого председа­ теля исполкома Западно-Сибирского Со­ вета крестьянских депутатов. Маленького роста человечек, с рыже­ ватой, лопаткой, бородкой и длинными, до плеч волосами, но уже с лысиной на макушке, в пенсне и с лицом учителя- интеллигента, он по-детски тоненько смеялся, глядя на меня: — Вот так встреча! Я знал, что после смерти обоих своих детей он еще в мае уехал с женой на Алтай — и вот он здесь! — Вы это как сюда попали? — По-видимому, так же, как и вы,— не по своей воле. А в общем, букваль­ но, — с корабля на бал! — и Паокевич опять тоненько рассмеялся. Он рассказал о себе. В далеком мед­ вежьем углу, в глубине горной алтай­ ской тайги, он с товарищами ничего не знал о происшедшем перевороте. На глухой пристани они ночью сели на пароход, идущий вниз по Иртышу. Ут­ ром, как ни в чем не бывало, пошли завтракать в буфет. Здесь Паекевич был опознан кем-то из омичей. К его полному недоумению, вокруг тотчас опустели столы. Через минуту Паскбвич был арестован чешской контрольно-опе­ ративной группой, занимавшей тут же стол. ...Вечером в дверях класса появилась странная процессия. Впереди шло не­ сколько чехов с объемистыми чемодана­ ми цветной добротной кожи, портпледа­ ми и складными походными кроватями в руках. Следом торжественно шествовало несколько человек в штатской одежде, но с явно военной выправкой. Процес­ сию замыкали вооруженные караульные чехи. Среди штатских особенно бросался в глаза осанистый человек ниже среднего роста, полный, с налитым кровью затыл­