Сибирские огни, 1958, № 11

что не сеют теперь, не пашут. Что с погодой такой бесполезен спор — трактора в полосе буксуют, что, мол, добрый хозяин собаку на двор не погонит в слякоть такую. Я уж знаю: Дудкину только поверь! Иду к трактористам чумазым. — Можно ли целину поднимать теперь? — Да! — Кричат мне ребята сразу. А сами сидят, забивают «козла», ругают ливень проклятый. Костяшки стучат по доскам стола, будто доски в чем виноваты. — Можно? Так что же сидите здесь? Когда же пахать? Летом? Отвечают: — На то председатель есть, а приказа пахать нету. Спросите у Дудкина: «Почему?» Я вышел. Дудкин — за мною. — Хватит, — я говорю ему, — к жизни стоять спиною. Как гусь, из воды ты сух и чист выйдешь, знаешь заранее. Но ты коммунист, и я коммунист — поговорим на собрании... Когда от бригады я отошел, злясь на такую «работу», кто-то в бригаде трактор завел, Дудкин кричал на кого-то... 20 Как он ехал, Ершов, как он мерз и мок, прячась в старенькое пальто, рассказать в бригаде никто не мог, потому что не знал никто. А о том, как шумел под окном старик: