Сибирские огни, 1958, № 10

нее стал тяжелый звон в голове, который мучает его уже несколько месяцев. А что впереди?.. Тихо в палате. Широкие листья топо­ лей осторожно заглядывают в окно, и Борису вдруг хочется, как в детстве, забраться на самую верхушку тополя, поближе к небу. Он пытается припод­ няться на ладонях, но тяжело падает на подушку. Голубое небо в окне ста­ новится темно-синим. На стенах дрожат и гаснут розовые полосы. Пришла ночь. Еще одна, бессонная. Все так же устало прикрыв глаза, Борис лежит на спине, слушает шепот листьев и думает, вспо­ минает. ...Белобрысый парнишка, потирая бок, вскочил с мягкой травы. Задрав голову, окинул взглядом старый тополь и погро­ зил ему кулаком. Ощупав порванную о сучок, выбеленную солнцем майку, под­ тянул штаны и, цепко обхватив корявый ствол, снова полез вверх, туда, где рас­ качиваются гибкие ветки. Если поже­ вать кору тополя, то во рту станет горь­ ко, будто от хины. Он тогда даже стихи сочинил: «На заре, на ясной зорьке, я залез на тополь горький...» Отец рас­ смеялся и поправил: «Но ни ночью, ни на зорьке не залезть на тополь Борьке!» Нет, все-таки береза лучше! Весной вся в сережках, в листьях... Кудрявая! А ка­ кими словами ее называть можно: берез­ ка, березонька, березушка... «— Б-о-оря! Б-оря! Слезь сейчас же!» — доносится откуда-то снизу голос ма­ мы. «Приказ командира — закон», — вспоминает Борька отцовские слова. На­ до спускаться, но надо же я добраться до верхушки. Отец тоже учил его: «От задуманного не отступай».. Под ногой хрустнула ветка. Он вздрогнул, но полез выше. Правильно ли он поступил? Ко­ нечно. Забравшись на макушку тополя, он решил: здесь отличный наблюдатель­ ный пункт. Оставив наверху свой дере­ вянный пулемет-трещотку, Борька весь исцарапанный, докрасна прокаленный солнцем, слез, смущенно подошел к ма­ тери, доверчиво подставил голову под ее теплую руку. «Ты не сердишься, ма­ ма? Я же жив-здоров...» Мама не сер­ дится. Она никогда не сердится. Она си­ дит на старенькой табуретке и смотри!' на Борьку, жадно уплетающего хлеб и горячую дымящуюся картошку. Борька любит добрые, шершавые от работы руки матери, любит зимними ве­ черами сидеть рядом с нею возле печки и слушать ее сказки. Мама рассказывала ему о русских богатырях. Запомнились ему оброненные в сказке слова матери: «Выйдешь летней ночью на улицу, уло­ ви миг, когда падает звезда с неба, зага­ дай желание — обязательно сбудет­ ся...» И вот Борька ночью тихонько вы­ бирается через окно на сонную сель­ скую улицу, вглядывается в звездное не­ бо. «Быть богатырем, быть богатырем, — быстро шепчет он, когда, перечеркнув густую синеву неба огненной полоской, падает звезда. — Быть богатырем...» — «Нет, не сбылось! Нечего сказать — бо­ гатырь, — с горькой усмешкой думает теперь он. — Валяюсь в госпитале, ня­ ни по утрам умывают...» И вот в который раз ему вспоминают­ ся золотые подмосковные рощи и тог сентябрьский день, когда он очутился на испачканных землей и кровью носилках. ...Рота курсантов совершала марш к передовой линии фронта. Когда они вы­ шли из осинника на широкую, поросшую бурой травой поляну, в небе завыли мо­ торы вражеских бомбардировщиков. Они покружились над дорогой, и едва кур­ санты успели открыть огонь, перешли в пике. С диким свистом посыпались бом­ бы. Оглушенный взрывами, Борис то прятался в неглубокой ямке, то, креп­ ко прижимаясь к земле, полз вперед. Сквозь грохот он услыхал чей-то крик. Слева, в нескольких шагах, лежал тяже­ лораненый товарищ. Задыхаясь от на­ пряжения, Борис взвалил его на спину. Скорей, скорей! Он уже подползал к укрытию, когда почти рядом с оглуши­ тельным, противным визгом вонзилась в землю бомба. Прикрыв собой товарища, Борис приник к траве. Он слышал змеи­ ное шипенье запала. Сейчас бомба взор­ вется! Секунда, две... три... пять... взры­ ва не было. Позже он узнал, что бомба была наполнена безобидным желтым пес­ ком. В песке нашли записку: «Товарищи! Помогаем, чем можем! Чешские рабо­ чие...» * * * Да, тогда бомба не взорвалась. «К сча­ стью или нет?» — думал Борис, когда по ночам в госпитальной тишине его одо­ левали тревожные раздумья. «К счастью или или нет?» —• спрашивал он себя и тогда, когда его, наконец, выпустили из. этих белоснежных палат. Он остался в живых. Но... что дальше? Ведь врачи сказали: «Контузия — дело серьезное. Меньше волнуйтесь, больше спите. Не будете беречься — свалитесь в постель надолго». «Больше спите, — рассеянно повто­ рял Борис и с иронией добавлял: — Грейтесь на печке, пейте кофе со слив­ ками. А наши ребята дерутся под Ста­ линградом...». Слабой,, еще дрожащей рукой Борис перелистывает свою заветную тетрадь. Вот то стихотворение, которое написал он прошлой осенью, возвращаясь домой из военкомата: ...Все с у т р а бежит чредой обычной — Будничный , осенний день столичный , Славный день упорного труда: Шум троллейбусов , звонки тр ам ваев , Зов гудков доносится с окраин , Торопливы толпы , к а к всегда... Я ж сегодня и прохожим в лица , И н а зд ани я моей столицы ,