Сибирские огни, 1958, № 10

или посещению тех литературных круж­ ков, где встречался с творчески инте­ ресующими меня людьми. Мне был наи­ более близок кружок, собиравшийся во­ круг омского писателя Антона Сороки­ на. Там я встретился с Всеволодом Ива­ новым, в то время наборщиком типо­ графии и тоже красногвардейцем, и другими молодыми литераторами. В студенческой фуражке и получен­ ном из цейхгауза новеньком обмунди­ ровании — гимнастерке и штанах за­ щитного цвета, сапогах ярко-желтой ка­ нареечной окраски (на складах почему- то были только такие), с карабином за плечом, большим браунингом у пояса и двумя гранатами в специальных сетках на груди, — я под вечер, когда была возможность, торопливо забегал домой. Оттуда отправляся на квартиру Сороки­ на или в один из клубов, где он высту­ пал, скандализуя оригинальными и злы­ ми выходками своих буржуазно-эстетст- вующих противников. Во всем своем устрашающем снаря­ жении я также несколько раз читал на этих вечерах стихи. Так, однажды про­ читал стихотворение — Род триолета — «Анаголю Франсу»: Все — белый цвет, но в воле наш ей Его о к р аси т ь в алый цвет. Пусть н аш а кр о в ь , рубин а кр аш е , П рольется вдоль дороги наш ей , Чтоб о с вя ти ть бесстр аш ны й след. Все — белый цвет , но в воле наш ей ■Его о к р аси т ь в алый цвет! Стихи эти были ответом француз­ скому писателю на его скептическую но­ веллу, в которой дьявол убеждает спа­ сающегося в пустыне отшельника, что нет истины, показывая ему, как все краски радуги при смешении дают бе­ лый, «нейтральный», цвет. И еще вспоминаю две строчки из стихотворения, сложенного по пути на один из таких литературных вечеров и прочитанного там: Кто весне и солнцу , ж и зни рад , — Все в огонь рабочи х баррикад! Поручик Черепанов Незадолго до падения Омска наш пу­ леметный отряд охранял Дом респуб­ лики. * В переполненных советскими работ­ никами комнатах первого этажа стоял гул возбужденных голосов. Всюду на полу виднелись раскрытые ящики с патронами, гранатами, по уг­ лам — винтовки и карабины. Люди то­ ропливо вооружались и уходили, усту­ пая место вновь пришедшим. На втором этаже щло какое-то сове­ щание. Ко мне подошел член исполкома горсовета Загайный: — Здравствуйте, товарищ Оленин, ведь вы — статистик? (Я заведовал ста­ тистическим бюро продовольственного отдела Омского горсовета). Пойдемте-ка со мной. Вы нам нужны... Я, как был, с карабином и гранатами, поднялся за ним наверх, оставив началь­ ником караула Н. Егорова. В комнате, рядом с большим залом, за -’столом сидели председатель Западно-Си­ бирского Совета рабочих и солдатских депутатов Косарев и Нейбут, уполномо­ ченный Наркоминдела по Дальнему Во­ стоку, задержанный бело чешским мяте­ жом в Омске. Косарев — человек лет сорока, всег­ да с немного закинутой назад головой, лбом, прорезанным у переносья глубокой складкой, острым взглядом и твердо сжатым ртом под темными усами. В своей солдатской гимнастерке он похо­ дил на простого солдата. Запомнился и Нейбут, его бритое крупное лицо, ум­ ный взгляд серых глаз. Он был одет в синий штатский костюм. Когда он встал, стало видно, что он высокого роста и слегка сутул. Загайный подвел меня к ним и ска­ зал: — Вот статистик, он поможет нам в этом деле. Косарев объяснил мне, что Западно- Сибирский Совет и оперативный штаб готовят мобилизацию в Красную Ар­ мию. Необходимо срочно разработать образец личного листка мобилизуемых. Мне уже приходилось проводить пере­ писи населения и составлять формуляры первичного учета. Я присел к столу и тут же набросал краткий вопросник. Он понравился всем присутствующим и был принят. Я уже собирался пойти к выходу, как в комнату быстрыми широкими шагами вошел высокий молодой военный во френче и галифе защитного цвета. По всей его подтянутой фигуре было видно: это офицер. Остановившись у стола и четко вски­ нув руку к козырьку, он отрапортовал: — Поручик Черепанов! Явился в ва­ ше распоряжение. Как русский офицер, не могу позволить иностранцам хозяй­ ничать на нашей земле. Располагайте мною. Косарев недоуменно переглянулся с Нейбутом. — Что же вы хотите у нас делать? — спросил он, едва скрывая улыбку. — У меня большой боевой опыт. Я, собственно, не поручик, а генерал, но это — по приказу Керенского, а так— я поручик. f Черепанов сразу же начал бить бело­ гвардейцев. Продолжал бить их и гнать даже тогда, когда Омск уже пал. Потом он был захвачен в плен, вывезен из ом­ ских концентрационных лагерей в То­ больскую тюрьму и здесь героически по­ гиб во время восстания, спровоцирован-, ного белогвардейской контрразведкой.