Сибирские огни, 1958, № 1

В мастерской из-за отсутствия чертежей произошел простой трех че­ ловек. токаря и двух слесарей. Наташе пришлось объясняться с самим Симоновым. На третий день, утром Серега между прочим, думая все о чем-то своем, сказал Наташе: —- Майка появилась. Спит как убитая... Ко второму часу пришли Шлепкин и Лебедева, бледные, невыспав- шиеся, с воспаленными глазами, Клочковский в тот день так и не поя­ влялся... Шлепкин, виновато улыбаясь, сказал Наташе: — Чертежи мы не успели сделать... — Из-за этого три человека в мастерской простояли целый день Эх! — Наташа махнула рукой и отошла. Лебедева спросила у Гриши: — Три человека что?. — Не работали из-за вас, ясно? Остались без зарплаты за этот день!.. Лебедева поняла, опустила голову. А Гриша, махнув рукой, как На гаша, тоже отошел... — Марочка, да хоть ты пойми! — начала Лебедева. — Идем, Мара! — строго сказала ей Брянская и взяла под руку. Группа не разговаривала со Шлепкиным и Лебедевой. Они три ча­ са сидели молча сзади всех, ссутулившиеся, с желтыми от усталости ли ­ цами. Лебедева оборачивалась то к одному, то к другому, но от нее прос­ то отводили глаза. Шлепкин не поднимал от стола головы, на длинной тонкой шее его часто-часто билась какая-то жилка... Наташе на секунду стало даже жаль их. Глупая она еще все-таки, смешно! Одни люди, как Сергеев, жизнь свою отдают для других, а эти дурака валяют, да их же еще и жалеть?!. Ну, нет уж!.. Прозвонил звонок: три часа. Сейчас пообедать — и в лабораторию!.. Преподаватель вышел, и аудитория сразу наполнилась шумом, смехом, разговорами... Белов говорил Покровскому: — В Америке теперь в баскетбол ниже двух метров ростом не бе­ рут. Тебе — хана! — А защита? Нет, ты брось!.. Брянская сказала Лялиной: — Стихами можно передать все. Решительно все! Гриша собирал Зицин чемодан: она зачем-то убежала в комитет комсомола. Серега негромко говорил ему: — Я как-то не понимаю теорию удара. Там что-то завышено: если по ней считать, ни одна балка в доме не выдержит простого падения на пол одного человека. Ну, может, я немного преувеличиваю... Наташа исподлобья следила за Шлепкиным и Лебедевой. Шлепкин стоя молча закрывал свой чемоданчик. Лебедева сидела не двигаясь. У нее, в общем-то, довольно хорошее лицо: простое. Если бы только ею вымыть хорошенько горячей водой и настрого запретить после мазаться. И фигура стройная, перестала бы только она ломаться... А Шлепкин жалкий... Как цыпленок... Мать, наверно, обедов не готовит, по телефону болтает целый день... И дома неуютно, наверно, грязно... Вот и вырос т а ­ кой дуралей!.. И Наташа решилась: подошла, села рядом с Лебедевой, обняла ее за плечи, притянула к себе: — Ну, рассказывай, дуреха!.. Лебедева посмотрела Наташе в глаза и вдруг заплакала, ткнулась лином ей в плечо. Шлепкин растерянно сел рядом, в аудитории стало тихо. Наташа гладила Лебедеву по голове, сказала Шлепкину: