Сибирские огни, 1958, № 1

все вместе, мешая друг другу, наступая на ноги и толкаясь локтями... И это тоже было очень хорошо и смешно! — Ты понимаешь,— объяснял Наташе Гриша, спокойно и добро­ желательно улыбаясь,— мы сидим в общежитии, вдруг заходит Брян­ ская. Сразу решили: сходим к Кубанцу! Позвонили Марочке и — сюда. А на лестнице у тебя Серега стоит и курит. Ты почему сам не шел? Все посмотрели на Серегу и засмеялись; Наташа засопела носом от счастья... Ввалились в комнату и здесь, увидев Сергеева, Анастасию Петровну, затихли: чинно познакомились, протягивая по очереди руки, потом расселись по стульям... Все молчали. Анастасия Петровна задра­ ла бровь, строго и громко спросила: — Ну, зачем пожаловали? — и она, и Сергеев смотрят только на Серегу: уже догадались, что это — он! Конечно, ведь он же лучше всех! Ребята обернулись к Грише, он чуть выпрямился, вытянулся на стуле, быстро сказал: — Да вот зашли к Кубанцу... Хотели поговорить... Его подтянутая фигура, добрые, спокойные глаза сразу же понра­ вились и Анастасии Петровне, и Сергееву. А Серега совсем еще мальчишка: накручивает на палец кисточку от скатерти, а сам багровый и глаз не поднять... Даже жалко его! Зина откашлялась, провела ладонью по гладко зачесанным волосам и своим тоненьким голоском ровно начала, обращаясь к маме: — У нас, понимаете, очень 'Слабая группа. И Кубанец, то есть, про­ стите, вот она, Наташа, перешла к нам, чтобы помочь... Серега, наконец, решился, поднял голову и встретился глазами с Анартасией Петровной: она все время смотрела только на него. Наташа замерла: сейчас мама видит Серегу насквозь, и потом что ей ни говори, ничего не поможет... А Серега смотрел на маму своими прямыми, откры­ тыми глазами. Голову набок наклонил... И не смел улыбнуться... Неожи­ данно Наташа вскочила, обняла маму и стала ее целовать. — Я знала, я знала!.. — благодарно шептала она ей в ухо и разма­ зывала по лицу слезы... Ребята недоуменно молчали. Но Серега и Сергеев поняли все. Се­ рега смотрел на маму и улыбался, просто, открыто, хорошо, как родно­ му человеку. /Лама строго сказала: — Ишь, заслюнявила всю, бешеная! — и тоже наконец-то улыбну­ лась Сереге; вот и все... А Сергеев только сейчас понял, чего он так сильно боялся все это время: вдруг Наташе попался бы какой-нибудь не такой, непутевый, зряшный!.. И еще раз, — уже который в жизни! — отметил: правильно ты поступил, Сергеев! Правильно, что не настаивал с женитьбой! Qx, как правильно: никогда бы потом не простил себе этого! Серега понравился ему сразу. Сергеев бы даже затруднился ска­ зать, чем именно. То ли всей своей ловкой, статной фигурой, что Сергеев, кадровый военный, любил. То ли умными и в то же время открытыми, прямыми глазами... То ли тем, что красив... То ли тем, — это тоже было видно сразу! — что юношески чист, прямолинеен.... То ли даже тем, что его любит... да, любит Наташа!.. Сергееву вдруг стало легко, свободно, как всегда, когда было сознание удовлетворенности от сделанного, пра­ вильности его. Он прислонился к спинке кресла, достал коробку папи­ рос, раскрыл ее и протянул первому Сереге: — Не хотите закурить? И сразу поймал сияющий от счастья и благодарности взгляд Ната­ ши. Помолчал, справляясь с дыханием. Дурочка: неужели она могла думать о нем, Сергееве, как-то иначе?!.