Сибирские огни, 1958, № 1

Хотелось то смеяться, то плакать... Наташа лежала на своей кушетке, натянув одеяло, на голову, и все- таки слышала, что мама не спит и тихо вздыхает... Ждет, наверно, когда Наташа с ней заговорит... У Наташи перед глазами медленно кружился хоровод из каких-то маленьких и очень счастливых обрывков... Вот чугунная решетка парка с причудливо изогнувшимися длинными валиками снега... Рукав пальто Сереги, теплый от ее ладони... Тяжелые от снега ветки деревьев, освещен­ ные электрическим светом и кажущиеся ненастоящими, как на сцене те­ атра... Глаза Сереги, влажные, удивительно близкие, непонятно родные... И снежинка на ресницах... Чья-то надпись, сделанная пальцем на залеп­ ленной снегом «Победе»: «Любовь- f верность»... Глупо, смешно и счастли­ во до того, что першит в горле и щиплет глаза! — Мам, можно, я к тебе? ■— чуть слышно попросилась из-под одея­ ла Наташа. И голос какой-то глупо-чужой, и даже по спине мурашки... — Хорошо, иди. — Я была на катке и вся разбилась! — радостно сообщила Наташа. — Ни-че-го не по-ни-маю! — строго, как у себя в классе, ответила мама, — Прийти в три часа ночи, все лицо в синяках, ухо, кажется, -отмо­ рожено!.. — Это я, чтобы познакомиться с Серегой, все время падала лицом об лед, — пояснила Наташа. — Что? Что? — уже растерянно спросила мама. — Это студент один из нашего института... — Очень хорошо! — Мама долго молчала, потом обиженно и груст­ но проговорила: — А у нас был Сергеев... Весь вечер сидел... — Если бы я не пошла на каток, я бы не познакомилась с Серегой,— тоже после молчания и немного извиняясь, сказала Наташа. Конечно, маме обидно: она так любит Сергеева, так гордится им! Это, действительно, замечательный человек: майор и летчик-испытатель Если говорить откровенно и честно, он — Наташин идеал! Во всем в жиз­ ни! Й хотя они почти одинакового роста, но Наташа в его присутствии будто все время смотрит на него снизу вверх, и даже, — если уж совсем откровенно, — ей всегда немного страшно при нем: как бы не сказать или не сделать что-нибудь не то, не так! У Сергеева красивое имя — Леонид, но мама, — он ее ученик еще до войны, — по старой школьной привычке называет его по фамилии. ...В войну он сбил двадцать три фашистских самолета, был сбит сам, и после госпиталя две недели жил у Кубановых, — его родители умерли в блокаду. _ и _ Однажды кто-то позвонил, Наташа открыла входную дверь: на лест­ нице стоял невысокий лейтенант с мальчишеским белобрысым лицом. Шинель внакидку, одна рука на белом бинте, во второй — чемодан. Он покривил дрожащие губы — хотел улыбнуться, что ли?.. Шепотом спро­ сил: — Натка, Анастасия Петровна дома? — Откуда вы меня знаете? Дома... В прихожую выбежала мама: — Сергеев? Господи!.. — и выхватила у него из рук чемодан. Он попытался сдержать дрожь губ, лицо жалобно перекосилось: — Анастасия Петровна, оба... от голода... — он заплакал, по-детски шмыгая носом, и качнулся, сиротливо привалился к маме.