Сибирские огни, 1958, № 1

Нас ведут в штольню. Навстречу, по обочине дороги, тянется вереница за ­ ключенных с трупами в тачках. Это тод- команда смертников. Штольня встречает нас темнотой и грохотом пневматических сверл. Здесь строится подземный завод по производ­ ству реактивных торпед, управляемых по радио. Немцы уже дали им название «Фау-1» и «Фау-2», от начальной буквы слова «фергельтунг» — возмездие. В исполинской каменной горе пробиты два коридора длиной по три километра каж ­ дый. Тоннели соединены между собой широкими коридорами, цехами. В трех таких коридорах сооружены четырехъ­ ярусные нары для размещения двадцати тысяч невольников. Кто однажды попал в это подземелье, тот никогда еще не выходил из него на поверхность без вме­ шательства тод-команды. Никто не мог сказать, что сейчас на улице: ночь или день, снег или дождь. Ни бани, ни стрижки, ни даже воды для питья. Миска баланды в сутки, двести граммов хлеба и пол-литра эрзац-кофе. Хочешь пей его, хочешь умывайся, аб­ солютная свобода действия. В тбннеле нас окружили обросшие грязные люди в рваной одежде. Они рас­ сказывали нам о порядках в подземелье. Мало кто из них пробыл в этом аду бо­ лее трех месяцев, так долго здесь не живут... Ко мне присматривается обросший узник в очках. Он спрашивает: — Ты, случайно, в прошлом году в Иббсе не был? — Был! Был! — встрепенулся я. — А ты кто? — Не узнаешь? Я Степан, помнишь? Да. Это тот самый Степан с «Зонтико­ вой» фабрики, который, как мы тогда предполагали, или руководит подполь­ щиками или сам подпольщик. — З р я ты тогда так быстро сбежал, хотел я тебя в свою группу взять. Игоря, когда он вышел из больницы, я завербовал. Натворили мы там! Будут по гроб помнить, как русских заставлять снаряды делать. После моего побега из лагеря ребятам удалось остановить фабрику. Гестапов­ цы всех русских поголовно отправили в Бухенвальд. Игорь погиб уже здесь. Степан жив остался лишь только пото­ му, что попал в команду ассенизато­ ров. Теперь нас трое: Степан, Васята и я. Мы будем бороться за жизнь сообща. VII Мы с Васятой подсчитываем дни, оставшиеся до смерти. На наших гла­ зах погибают ежедневно сотни людей. Трупы складывают в специальной пеще­ ре, штабелем, словно поленья дров. Все меньше и меньше сил, все тяжелее кам­ ни. В ушах стоит грохот от пневмо­ сверл и взрывов. Нам оставляют на сон всего лишь четыре-пять часов. Ложимся: все вместе, боимся проспать. Кто не вы­ ходит на работу, тот не получает ни хлеба, ни баланды, ни кофе. А это — смерть, Степану лучше нас: он хоть, полчаса в сутки бывает на свежем воз­ духе, мы дышим только пылью. Хоро­ шо бы забраться в легкие и поскре­ сти их... У Степана оказался друг в команде кухонных работников. Он приносит нам' брюкву и картофель. Все это Степан добросовестно делит на три части. Иногда мы бываем настолько богаты, что позволяем себе променять несколь­ ко картофелин на щепотку табаку. Око­ ло пещер-бараков круглосуточно гудит базар. Здесь курильщики отдают за сигарету последнюю пайку хлеба, люби­ тели набитого брюха меняют крохотные кусочки хлеба на громадные ломти брюквы... Весной 1944 года стали поговаривать о переселении в отстроившийся на по­ верхности лагерь — занимаемые нами помещения необходимы для производст­ венных нужд. В штольню уже прибыва­ ют станки, электрооборудование, детали торпед: крышки, хвостовое оперение, топливные баки. Вас переселили в щитовые домики в лагере, и вскоре после этого начался монтаж торпед. В одном коридоре ин­ тернированные итальянские солдаты монтируют «Фау-1», в другом русские и люди других национальностей — «Фау-2». Я, Степан, Васята и выгнанный из кухни друг Степана Кос.тя Колено кле­ паем к топливным алюминиевым бакам ушки, предназначенные для подвешива­ ния баков в корпуса торпед. После клеп­ ки наполняем бак воздухом — проверя­ ем его герметичность, смазывая швы: и места клепки мылом. Негерметичные места вздуваются пузырями, приходится переклепывать заклепки, проваривать швы. Так, если «умело» клепать и ва­ рить, можно задерживать торпеды на бесконечно долгий срок, остановить весь многокилометровый конвейер с де­ сятком тысяч рабочих. Мы сговорились о «работе», а вот газосварщик француз трудится на совесть. Эсэсовцы очень ценят его, сварка его безупречна. Степан идет на сближение с францу­ зом, делает через некоторое время на-, меки. — О, нет, нет! — мотает головой француз-старик. — Я очень боюсь. — Да ты пойми, мосью, ведь торпе­ ды-то против освободителей пойдут... С какой же совестью мы встретим их, ну? Мы сидим в укромном месте, и ста­ рик рассказывает, как год тому назад он спрятал в своем доме русского воен­ нопленного, но сосед узнал об этом и выдал гестаповцам. Теперь ему, замеча­ тельному газосварщику, приходится от­