Сибирские огни, 1958, № 1

ца микрометр и бросил его в уборную. Придумать что-либо крупное мы так и не успели: Игорь зазевался, рука попала под пресс. Без трех пальцев на левой руке его отвезли в больницу, а я, узнав, что мастер догадывается о пропавшем микрометре, и опасаясь, что угожу в гестапо, не стал ожидать возвращения друга из больницы и сбежал. V Стоим перед двухэтажным домом- блоком. Мы одеты в полосатые костю­ мы и такие же фуражки-бескозырки. На груди тряпочный номер, над ним чер­ ный треугольник, винкель, с бук­ вой «Р» . Цвет треугольника означает характер преступления. Черный — са­ ботаж, зеленый — уголовник, крас­ ный — политический. Я в Освенциме, заключен на неизвестный срок, до кон­ ца войны. Перед нами — новичками расхажива­ ет заключенный в чистом полосатом ко-, стюме, с желтой повязкой на рукаве, на которой написано «КАПО». Капо — значит надсмотрщик. Он зна­ комит нас с порядками в лагере. Под команду «мютцен ап» снимаем бескозыр­ ки, а когда он рявкает «ауф», — надева­ ем. Так продолжается несколько часов. Шапки нужно снимать дружно, с еди­ ным хлопком. Бестолковые уже получи­ ли зуботычины. После побега с «зонтиковой» фабри­ ки я пешком дошел до Вены и забрал с собой Васяту. Мы спрятались в от­ крытый пульман из-под угля и через несколько суток очутились в Польше, под городом Каттовицы. Наш состав остановился во дворе шахты, и волей- неволей мы вынуждены были средь бела дня покинуть наше «купе» и пробирать­ ся в город. На улице нас остановили полицаи, привели в тюрьму и рассадили по разным камерам. Я уже не Бондар­ чук, а Леон Иваненко. Со мной в каме­ ре сидят три поляка. Один из них, Фра­ нек. отбывает срок, как и я, за побег. Франек работал у помещика в Баварии. Теперь ему присудили концлагерь, а семье придется умирать с голоду: мать старая, жена больная. Поляк очень тоскует по дому и все надеется, что, может быть, найдется справедливый по­ лицай и вникнет в его положение, отпу­ стит к семье. Через две недели нас заковывают в ручные кандалы и в сопровождении ге­ стаповца в штатском ведут к специаль- мому арестантскому вагону. Еще в тю­ ремном коридоре гестаповец совал каж ­ дому под нос пистолет и со злобой спра­ шивал: — Видишь? Попробуй утикать. — Да как же, пан охранник, сбе­ жишь, если мы сцеплены кандалами един с другим? Гестаповец хитро . сощурился, смот­ рит на меня щелками злых зеленых глаз: — А в твоей коробке есть немного мозгов, парень. Эй, Сташек, дай-ка мне ремешок! — крикнул он дежурному надзирателю. Гестаповец деловито опутал мои ноги ремнем и заржал: —- Хорошую мысль ты мне подал. Ну-ка, сделай шаг. Так. Еще один, еще... Хорошо. Теперь я буду спокоен... И вот мы в Освенциме. Васяту увезли в другой лагерь, в отделение Освенци­ ма — Буну, строить завод. На арке ворот Освенцима железные буквы: «Арбайт махт фрай» , . то есть «Труд освобождает». Франек твердо решил поработать до­ бросовестно и выйти на волю. Капо, услышав это, пощелкал его по лбу и ска­ зал: — Дурак. Кто вошел в Освенцим че­ рез ворота, тот выйдет отсюда только через трубу крематория. Крематорий неподалеку, в отделении Освенцимского концлагеря Биркенау. Отсюда видны зловещие трубы фабрики смерти! Мы уже знаем, что туда везут сжигать Эшелонами. Из нашей группы в пятьдесят новичков уже пошел один, цыган. Эсэсовец осмотрел его тощую невзрачную фигуру и спросил: —■ За что сидишь? — А и сам не знаю, пан эсэсовец. Говорят за то, что цыган. — Отправим тебя в крематорий. — Я буду хорошо работать... — Знаю я, какие вы работники. Марш два шага вперед! Всех, кто отощал, отправляют на эту салотопню. В Освенциме около тридцати тысяч заключенных различных нацио­ нальностей. Это целый городок из серых двухэтажных блоков. Лагерь огорожен колючей проволокой в два ряда, меж ря­ дами колючей проволоки натянуты го­ лые провода под высоким напряжением. Со стороны города Освенцима, где про­ текает речка Сола, лагерь обнесен вы­ сокой каменной стеной. На вышках пу­ леметы. Нам уже рассказали старожи­ лы, что Освенцим начал строиться в со­ рок первом году. На строительство при­ гнали семьдесят тысяч русских военно­ пленных. Через два года осталось в жи­ вых всего около ста человек. Когда мы немного научились снимать и надевать шапки, нас загнали в каран­ тинный блок № 13. В крохотной комнатушке — трех­ этажные нары, меж ними узенький про­ ход. Приказано стоять в этом проходе и ждать. Командует нами поляк-уголов­ ник с.повязкой «штубендист», или попро­ сту штубовый. Поляк обязал нас добав­ лять к слову «штубовый» титул «пан». Что ж, пан так пан. Плохо то, что нам целые сутки ничего не дадут есть, мы, оказывается, еще не зачислены на до­ вольствие. В комнате — заключенные