Сибирские огни, 1958, № 1

З а п я ти ты ся ч н ой в е р с т о й Здравствуй , сл авн о е море! Все сильней и сильней торопит отдаленного моря зов. Что ж, сменю надежные тропы на непрочные палубы катеров. Значит, здравствуй, славное море, мой сердитый земляк Байкал! Разреши, на твоем просторе оседлаю попутный вал. Моряком никогда я не был. Но ведь там, далеко вдали, прямо в море упало небо —- и нигде ни клочка земли. Удивляюсь, глазам не веря, — разве может такое быть? Диво дивное! Нет, теперь я не могу туда не уплыть. Выбран якорь, и вымпел поднят. Прочь сгоняя улыбку с губ, в даль морскую гляжу сегодня, точно сам Христофор Колумб. За сравнение не корите — здесь не тот масштаб, сознаю. Но иная жажда открытий захватила душу мою. Полюбились просторы эти — пересечь бы их до конца: здесь, наверное, всюду встретишь изумительные сердца. Ничего, если шторм завоет — мы в суровом краю родном самых лучших своих, героев в самый сильный шторм узнаем. З а пятитысячной верстой Скажи, давно ли на восток здесь пролетел последний поезд и встречный — дал ему гудок, в речной туман войдя по пояс?.. Приди, минутная печаль — до нас кому какое дело? Мне, может, прошлой жизни жаль, что здесь когда-то отгудела. С тех пор открытый семафор досками накрест заколочен. На шпалах — плесени узор. Бурьян разросся у обочин. Две колеи в траве густой, четыре нити ржавой стали — за пятитысячной верстой на Транссибирской магистрали. Я, может, сердцем угадал, как эти рельсы без работы грустят на спинах старых шпал, еще надеются на что-то... Но отработали свое — и море, завтрашнее море, зальет их, пеной обовьет на распахнувшемся просторе.