Сибирские огни, 1957, № 6

— Жалуется. Ему тоскливо и страшно стоять в голой степи. Тебе не страш­ но, городской житель? Нет, мне не было страшно! Степь — мое детство и отрочество. И стоит мне увидеть залитые солнцем, сияющие ее дали, как уже хочется, перекинув сапоги через плечо, шагать и шагать по мягкой пыли дорог, по теплой траве целины, на­ встречу ветрам. Я тосковал в городе по вас, степные ветры. Мне было тоскливо без вашего шума, то тихого и певучего, то переходящего в дикий вой буранов. До отцовской школы-четырехлетки с интернатом мы добрались только к кон­ цу третьего дня. И все три дня тянулсь пустые степи. Именно пустые — ни троп­ ки, ни следа. Сары-Арка показывала древний свой лик: седой ковыль, сухой и звонкий, как струна, безвестные могильники да несущиеся по ветру лохматые ша­ ры перекати-поля. Школа взобралась на одну из сопок хребта Султан-Тау. Это очень нравилось отцу и волновало его: — Настоящий маяк! Ты воображаешь, Темир, как далеко в степи виден ого­ нек нашей школы? Милый, дорогой ата! ( Однажды вечером, после ужина, я вышс-л на школьный двор, где стояла вры­ тая в землю старая, истерзанная перочинными ножами школьников деревянная- скамья. Хорошо посидеть тихим вечером на такой простой, уютной скамье. Внизу, под сопкой, в овражке, лепетал по-детски родничок и сочно рваки траву две школь­ ные кобылки. Конюх школы Кожагул разложил там небольшой костер. В непод­ вижном воздухе стояли запахи конского пота, дыма, и всплывал иногда снизу, от степи, душный запашок полыни. Совсем рядом, камнем докинешь, уходило за го­ ризонт мутное, усталое солнце. На другое утро я пригласил отца посетить колхоз «Жаксы-Жол», располо­ женный километрах в двух от школы. Он взял толстую суковатую палку, чтобы: отбиваться от аульных собак, и мы пошли сначала на колхозные поля. Отец то и дело вздыхал: — Очень некультурные поля! Пшеница — редкая, низкорослая, засоренная, с тощим колосом. Позже я спросил председателя колхоза, какой они ждут урожай? Аксакал повертел большими пальцами сложенных рук, посмотрел на небо и с невозмутимым спокойствием степняка, ответил: — Какой аллах даст. — И скот у них не лучше, — ворчал отец. — Корова, а вымя козье. — Дело в экономике, ата, — сказал я. — А какая здесь экономика? Двести га посева, четыре сотни овец и два десятка коров. Вот и вся экономика. Отец ничего не ответил и всю обратную дорогу в школу молчал, сбивая ду­ бинкой метелки ковыля. А вечером я снова сидел на старой скамье. Нам, молодым, неопытным и ув­ лекающимся, нужно ох как нужно, уйдя от жизненной суеты, почаще сидеть на такой вот простой деревянной скамье. Сесть поплотнее, удобнее, сесть надолго, смотреть на небо, слушать тишину й думать, думать!.. И в этй тихие, присталь­ ные к жизни, минуты все станет ясно, все зазвучит согласно. Да, вот какова она, глубинка, нутро, запазуха наших степей! Все здесь древ- нее-древнее, вечное, будто здесь заботятся только о том, чтобы сберечь, как свя­ тыню, все оставленное предками, даже их косность, и бережно передать потом­ кам. Тохта!1 Внезапно возник вопрос. Через три года я стану агрономом и тогда, вооруженный до зубов знаниями, что я дам этим глухим углам? Сделаю их поля культурными? Но это — мертвому пломбировать ^убы. И противно и бесполезно! А вокруг их полей плодородная целина! Океан земли трудной, но щедрой! Нищие- ■ около сказочных богатств! Рваными сапогами байгушей топчут бесценный клад.. Вот куда нужно обратить все наши силы и мысли! * Стой! (казахск.).