Сибирские огни, 1957, № 6

ми, внимательно оглядывая со всех сторон. Борис понял, что ему труд­ но что-то рассказать. — Ну, ладно! — Мефодин решительно надел «бобочку». — Теперь подошли мы к самой точке, и начну я с себя стружку снимать! Помни­ те, обещался я Федьке Бармашу нос в мозги вбить? А за что? А за то, что назвал он меня грязью. А я не грязь, не грязь! — вдавив в грудь стис­ нутые кулаки, негромко, с тоской сказал он; трегубый его рот обиженно и жалко дрогнул. — Я ведь не отрицаю, было у меня кое-чего. Спичку в спидометр, а сам калымить. Сотни от левачка в карман клал. Было? Бы- ло! Не отрицаю! Поймали, разоблачили, на общем собрании срамили. А я одного боялся — с машины бы не сняли. За машиной я намертво за ­ крепился. Не сняли. Спичку пришлось бросить, но меня другому научили. — Кто научил? — быстро спросил Борис и получил ответ, какой и ожидал: — Шполянский. Он вас какой хотите подлости научит. — Скажите, товарищ Мефодин, а что в конце концов представляет из себя этот Шполянский? —- Жулик чистой воды! — зло выкрикнул Мефодин и смутился. — Конечно, чья бы мычала... Короче говоря, одного поля ягодки мы. Он по части деталей и запасных частей главным образом. И воровал, и поку­ пал по дешевке у кладовщиков, слабых на это дело, — щелкнул он по шее выше воротника. — А потом на базаре в двадцать раз дороже про­ давал. Когда у него обыск делали, так в сундуке прямо магазин запча­ стей нашли. А ведь выплыл! Смазал кого надо. Эта собака в любую под­ воротню пронырнет! — А может быть, учли его хорошую работу? Он ведь как будто бы отличный токарь? — Кто, Оська? Да он же, собака, тухтит! И все на водку жмет! Вой­ дет в сделку с шоферами, которые на водку слабы, те и расписываются в наряде, будто получили от него качественный шкворень или там втул­ ку. Да еще и похваливают: «Вот расточил, и не берись за шабер!» Вот откуда его тыщи. А токарь он холодный, прямо скажем. Подучился не­ много в лагере. Сам мне рассказывал. — А за что он сидел в лагере? — полюбопытствовал Борис без боль­ шого интереса. Мефодин сжался, помрачнел. Он долго молчал, рисуя на столике пальцем невидимые узоры, прежде чем ответил медленно, неохотно: — Знаете что... Я о себе буду говорить. О других давайте не будем. — Хорошо, — сухо и обиженно ответил Борис. — Продолжайте о себе, о других не будем. Мефодин посмотрел на него робко и смущенно: — Вы только не сердитесь на меня. Ладно? Я вот не боюсь перед вами свое поганое нутро вывернуть... Да, забыл я! О козе в самосвале скажу. Было и такое дело. Но не грабитель я на большой дороге, до это­ го еще не докатился. Баловство это было. Правильно назовем — хулиган­ ство. На хулиганство я согласен. Я эту козу в первом же ауле выпустил. Не верите? Что ж я могу поделать, коли не верите. _ Верю, верю! — улыбаясь невольно, успокоил его Борис. Честное слово, выпустил! Только не знаю, нашел ли ее хозяин. А левачок меня совсем затянул! Тут главным .то является? Деньги в кар­ мане шевелятся. Начал чуть не каждую неделю новые галстуки поку­ пать. Н того хуже! Бутылкой начал ушибаться. Эх, как закурил! Беда-а. Бурлит во мне игрецкое, как в картежнике, а боязни никакой! Боязни ни­ какой, а на душе грузно, тошно, и голову к земле гнет. Не могу людям в глаза смотреть. И будто стоит кто-то все время сбоку и спрашивает: «Ну, так как же, Вася, а?..».