Сибирские огни, 1957, № 6

ской помощью. Аккуратно вытерев у порога ноги, он снял мокрую от дож ­ дя шляпу и поклонился: — Директор местной школы, Галим Нуржанов. Когда, познакомившись со всеми, он сел, глаза его со скрытой радо­ стью и любопытством прошли по лицам присутствующих: — Начало трудных и больших дел? Я счастлив, что могу видеть это.— Он помолчал и добавил несмело: — А мы приехали оказать большим де­ лам маленькую помощь. — Оказать нам помощь? Спасибо, но я вас не понимаю, товарищ Нуржанов, — вопросительно посмотрел на него Корчаков. — Сию минуту, сию минуту,— потянулся Галим Нуржанович к ле­ жавшей на столе карте. — Сначала разрешите взглянуть? Садыков поспешно вскочил: -— Садитесь сюда, мугалым. Учитель пересел на его место, надел старинные черепаховые очки и склонился над картой. — Где вы взяли эту карту? — удивленно поднялись его широкие бро­ ви. — Она ввела вас в заблуждение. Директор школы говорил по-русски правильно, с едва заметным ши­ пящим акцентом. Ответить ему не успели. В дверь опять постучали. — Это Кожагул, сторож школы. Можно ему войти? На улице дождь,— просительно посмотрел Нуржанов на директора совхоза. — Конечно, конечно! — ответил Корчаков. Грушин открыл дверь, и в автобус широко, смело шагнул высокий жердеобразный казах с темным, как из обожженной глины, лицом. Было в его внешности что-то тревожащее и пугающее, и Квашнина, вглядев­ шись, вздрогнула. Кожагул был похож на высокое, когда-то стройное, дерево, которое пытались выдернуть из земли, крутили во все стороны, гнули, ломали, но оно не поддалось, осталось в родной земле и выжило. Но вывернули Ко- жагулу поясницу, вывихнули шею, выбили один глаз и поломали узло­ ватые и длинные, как сучки, пальцы: два не гнутся, третий наполовину обрублен. А толстый, мясистый рот так располосовали поперек ножом или саблей, что губы срослись неправильно — одна половина выше другой, и та, что выше, непрерывно ехидно подсмеивалась. «Гуинплен... Человек, который смеется» — вспомнилось Шуре, и ста­ ло стыдно за это сравнение живого, безжалостно изуродованного человека с вымышленным литературным персонажем. Кожагул снял сочащийся водой красный бархатный, подбитый пыш­ ной лисой тмак и бесцеремонно встряхнул его, обдав всех брызгами. — Вы полегче! — брезгливо отстранился Неуспокоев, а Марфа, гля­ дя на Кожагуловы сапоги с широким раструбом и очень высоким каблу­ ком, фыркнула в ладонь: — Чистый королевский мушкетер из Дюма. Это кто же такой? А Кожагул уже шел по автобусу, вглядываясь в людей по-птичьи, единственным глазом, всем первый подавал руку с растопыренными паль­ цами и каждому говорил: — Издрасть... Не успел он поздороваться, как в дверь снова кто-то поскребся и жалобно заскулил. — Это Карабас,— смущенно улыбнулся директор школы. — Пусть, пусть входит! — радушно прогудел Корчаков. — Мы гос­ тям рады. Грушин снова открыл дверь, и в автобус одним прыжком, плавно и легко, влетела сухоребрая, на высоких тонких ногах, снежно-белая со­ бака, непонятно как сохранившая свою горностаевую белизну среди ве­