Сибирские огни, 1957, № 6

продолжали волновать советских писа­ телей. Появляются произведения, тяго­ теющие к широкому охвату лиц и собы­ тий, как «Атаманщидя» М Алркгррря создаются книги с большим эпическим размахом, как «Последний из.уддср» А - Фадеева, «Даурия» К. Седых или «Строговы» Г. Маркова, пишутся такие тщательно документированные произве­ дения, как очерки К. Урманова «Путь славных» или роман «Восстание» Ю. Бессонова, появляются срайнйтёльЭб йёбольпГие повести, в которых нет исто­ рических лиц, но есть стремление пере­ дать характерные особенности бурного времени — «Саяны горят* ТТ Пртргщ «Друзья» Е. Н е омитина или совсем не­ давно появившаяся повесть В. Кожевни­ кова «Заре навстречу». Короче говоря, ^же создано множество самых различ­ ных по характеру книг (здесь не назва­ но и десятой их части), так или иначе связанных с конкретными фактами борь­ бы народов Сибири с белогвардейщииой и интервентами. Среди массы книг о гражданской вой­ не в Сибири есть произведения художе­ ственно слабые, исторически недосто- щина», например, претендующий на ис­ торическую эпопею, по существу не ис­ торичен. В нем что ни строчка — то фальшь и неточность. О народе в рома­ не говорится немало, но поверить в его реальное существование невозможно — так бескрасочно и неверно он воспроиз­ веден. Вот характерная сценка. «Зашумели шумом таежные сельские улицы. — Бунтуют? — Бунтуют. — Колчака не хотят? — Еще хотеть. Земли помещикам, по­ дати кулакам. — При Советах не платили... — При Советах, конечно... наша власть. — Мобилизация? — Мобилизация, однако. — Ну, так как же, пойдем? — Надо идти. . — А как же! Приказ...» Помимо того, что речь говорящих ли­ шена какой-либо свойственной крестья­ нам характерности, здесь еще и нема­ ло неточностей. Как понять — подати кулакам? О каких помещичьих землях идет разговор в Сибири? Так ли уж про­ сто решался важнейший вопрос — идти или не идти в революционную армию? Главное внимание автора сосредоточе­ но на зверствах колчаковцев, но изобра­ жение их носит у него какой-то несерь­ езный, «камерный», характер, и чаще всего оно исчерпывается информацией о разоренных деревнях, о замученных лю­ дях, Автор решительно ничего не знает о людях большевистского подполья, и потому выглядят они у него на редкость недостоверными. Другое дело— «Атаманщина» М. Але- ксеева. По замыслу автора, это роман- хрбнйка. В нем изображены подлинные события, и действуют, наряду с вымыш­ ленными, лица исторические. Ведущие герои хроники — коммунисты Либекур, Кулыгин, Торин. Они организаторы и ру­ ководители сопротивления атаману Ан­ ненкову. Особенно выразителен образ Либекура, стойкого, мужественного че­ ловека, отдавшего всю свою жизнь делу революции. Роман завершается его тра­ гической гибелью. Убедителен образ Ан­ ненкова. Показано, что вероломство и зверства атамана и его сторонников вы­ текают из самой контрреволюционной природы атаманщины. И все-таки эпоса о гражданской войне в Сибири у М. Алек­ сеева не получилось. Писатель почему-то убежден, что без сногсшибательных сю­ жетных ходов, без фантастических по­ хождений героев существовать роман не может. В каких только переплетах ни побывал романтически настроенный большевик Кулыгин! Под собственным именем разгуливает он по ставке атама­ на, присутствует на допросе предателя, с необыкновенной легкостью организует побег пленных коммунистов. И всюду, как в сказке, он выходит живым и не­ вредимым. Мешает достичь поставлен­ ной цели и выспренный, псевдороманти- ческий стиль романа, хотя в нем и есть •хорошие, драматически сильно написан­ ные картины. Искусственная приподнятость, аван­ тюрность содержания характерны и для некоторых других произведений. Очень близки между собою повести П. Петрова «Саяны £о^)ят».щ_Е. Цермитина «Дру- зь'Я». Основные герои у них — дети, непосредственные и активные участни­ ки Гражданской войны. Авторы не стре­ мились к охвату всех исторических собы­ тий, они ставили перед собой сравни­ тельно узкую цель — показать форми­ рование героических характеров юношей под прямым воздействием революцион­ ных событий. Они хотели раскрыть ос­ новные черты характера революционной молодежи — пылкую преданность ро­ дине, жажду подвигов, искреннюю и бес­ страшную ненависть к врагам револю­ ции. Однако в повестях П. Петрова и Е. Пермитина преобладает нарочитая развлекательность. Дети у них часто попадают в слишком неправдоподобные обстоятельства, а взрослые словно только тем и занимаются, что помогают им в такие обстоятельства попадать. И М. Алексеев, и П. Петров, и Е. Пер- митин, строя сюжеты своих произведе­ ний на авантюрно-приключенческой ос­ нове — пусть один меньше, другой — больше,— полагали, вероятно, что они создают произведения романтические; они сознательно приподнимали своих