Сибирские огни, 1957, № 6

— Нет, погодите! Какое же это будущее, если нас с вами в этом бу­ дущем не будет? Эх, нескладно я говорю! — Все понятно, не беспокойтесь. Но в этом будущем я вижу наших дртей, внуков, вообще, потомство Вообще, человечество! —’ Правильно! А если и потомков не будет, и человечества не будет? Никакого будущего не будет! Можете это вообразить? — Как это? Вот теперь не понимаю. Федор подошел вплотную и, настороженно вглядываясь в лицо Бо­ риса, сказал опасливо: — Вы только за ненормального меня не посчитайте... А дело вот в чем. Вам сказали наверняка, как дважды два четыре, что через семьде­ сят пять лет наша земля разлетится в пух и прах! Луна на нее сорвется или вот с Марса, — указал он на Венеру, — трахнут в нас какой-нибудь сверхатомной бомбой. Что-нибудь в этом роде. И конец всему! Крышка! И никакого вам будущего. И нет ничего, понимаете? Через семьдесят пять лет, учтите! — Конец света? — сказал Борис.— Светопреставление? — Вот чего я и боялся, — послышались в голосе Бармаша обида и разочарование. — Светопреставление! Давайте кончим разговор. — Нет, нет, продолжайте! — Борис схватил его за рукав и притянул к себе.— Я и не думал смеяться. Продолжайте, прошу вас. Бармаш молчал и курил. Когда вспыхивала его папироса, из темно­ ты на мгновение выступали освещенные ноздри, часть щеки, иногда взблескивали глаза, а Борис жадно вглядывался, стараясь уловить все лицо и выражение его. — Как бы вы почувствовали себя в такой’ обстановке? — заговорил Бармаш.— Стали бы вы работать, стремиться? Вы еще семьдесят пять лет не проживете, вам-то что, если от земли пыль останется! Но вы точно знаете, что будет конец всем земным делам! И как вы тогда? Руки у вас опустились бы? Или нет, не опустятся? Такое не легко представить, знаю, а вы понатужьтесь! После вас нет ничего. Как, а? — запинался на каж ­ дом слове Федор. А Борис уже по-иному видел тьму самого темного предрассветного часа и по-иному слышал тишину ночного мира. Он почувствовал, понял бармашевское — «нет ничего». И тьма, и тишина стали пустыми: во все стороны, и в вверху, и внизу, всюду до бесконечности «нет ничего», толь­ ко эти тьма и тишина. Нет, не так! И темноты нет, и тишины нет. «Ниче­ го» не имеет ни цвета, ни звука. И в этой безмерной, бесцветной, без­ звучной пустоте нет Бориса, нет надежды, что после его смерти будет ко ваться вечная цепь жизни, звеном которой был и он. Цепь, один конеи которой уходил в прошедшее, где сиял великий разум и высшая красо­ та, созданная человеком, а другой устремлялся в будущее, в жизнь и труд грядущих поколений,— оборвется! Ему приходилось испытывать нечто подобное, когда, проснувшись среди ночи, он не мог определить, где находится. Будто он выпал из мироздания, будто порвались все свя­ зи, и он одиноко летел в бездонный провал, в «нет ничего». Но тогда че­ рез некоторое время все становилось на свои места, и он возвращался ь мир видимый, осязаемый, слышимый, чувствуемый. А сейчас с ужасом от которого останавливалось сердце, он не находил дороги назад. Нет такое- не вмещается в нашем рассудке! — Не только у меня опустились бы руки. У всех! — прерывисто вздохнул Борис.— Люди начали бы сходить с ума! Всеобщее буйстве, грабежи, убийства, пожары и пиры во время чумы! — Это смотря какой человек. У разных людей и поведение разное было бы,— спокойно возразил Федор.— Одни будут буйствовать и пиро­ вать, а другие до самой последней секунды будут работать, чтобы эту