Сибирские огни, 1957, № 6

бы рубить, телеги ладить, плоты вязать, гробы строить. Только часы чи­ нить не можем, там с топором не развернешься. — Не придется нам избы строить. Какие уж тут избы! — махнул ру­ кой директор. — Понимаю, — помрачнел Ипат. -— Тут все больше из глинки стро­ ят. Не придется, значит, топором тюкагь? Директор смотрел на него внимательно. Ладный, ширококостный мужик. Хитрющие, но добрые глаза, малиновая, судя по вороту, рубаха; аккуратно заплатанный полушубок подпоясан низко и туго по крестцу, чтобы не мешать рабочему взмаху. И особенно внимательно посмотрел директор на руки, спокойные, волосатые, сильные, в шрамиках и с рас­ плющенным ногтем. Лицо иногда обманет, а руки — никогда! А эти ру­ ки говорили: «Мы-то поработали!». — Что-то я тебя не помню. — Где вам всех нас упомнить. Ипат Крохалев, колхозник. — Тот, что со всей семьей едет на целину? —• Со всем «большим хурултаем». Он самый. — Слышал, слышал о тебе. Так вот, Ипат Крохалев, будешь ты у нас закоперщиком. — Это что ж за чин? — насторожился Ипат. . — Чин не малый! Назови, если хочешь, заводилой, запевалой или коноводом, как больше нравится. Начинаешь соображать? — Помаленьку начинаю. Ипат почесал мизинцем бороду и вытащил из-за пазухи кисет и газе­ ту, аккуратно сложенную дольками. Скрутил цигарку, лизнул край бумаги, покусал его, чтобы размягчить и лучше приклеить, закурил, и все это как- го особенно ладно и до того же вкусно, что и Егор Парменович потянулся к кисету. — Да-а", народ образец любит, — согласился Крохалев, передавая кисет и бумагу директору. — А по какому делу вам закоперщик нужен? — По всем делам. Сможешь? Вижу, что сможешь! И давай, давай! Не стой! — Директор подтолкнул Ипата в плечо. — Куда это вы меня толкаете? — Ипат зажал цигарку в зубах и начал торопливо перепоясываться, будто собирался в дальнюю дорогу. — Тут теперь и без тебя справятся. А ты иди к другим ребятам, по­ казывай им свой образец. Знаешь, как нас времечко жмет? Знаешь, ка ­ кая этим дням цена? Нет им цены! — Еще и не купишь!'— ответил Ипат, тревожно думая о своем: сумеет ли быть закоперщиком? Они пошли, торопясь, в глубь леса, где кричали и смеялись люди, где взлетали в щедром замахе топоры, где певуче позванивали пилы, тре­ щали обламывающиеся сучьями сосны, грохотали взрывами, падая на землю. Шум работы вырывался из леса, ударялся о горы и возвращался четким эхом, в котором каждый звук жил отдельно, повторяя и удар то­ пора, и звон пилы, и треск сучьев, и каждый людской крик. Борису, прилежно обрубавшему сучья, стало жарко, пылало лицо, а шляпа сделалась внутри горячей и мокрой, как вымоченная в кипятке. Но он не переставал махать топором, пока не были обрублены все сучья. -Сел на бревно и полизал ладонь со вздувшимися и лопнувшими водяны­ ми мозолями. Он был один. Ребята, кончив работу, перешли в другое место. Борис встал и пошел на просеку. Здесь, среди поваленных деревьев, два ремесленника Джумаш и толстячок’с бело-розовым мраморным румянцем, скинув шинели, умела раскряжевывали мачтовую сосну. Было не холодно, но они разложили костер, большой и жаркий, какой раскладывают жадные до огня маль­ чишки.