Сибирские огни, 1957, № 6

Г л а в а 18 Рассказы вающ ая попутно о коршунах и сок ол ах В иззябшем за зиму, голом, сквозном саду было холодно, но в вет­ вях уже кричали, как сумасшедшие, грачи. Борис и Шура шли по захламленной, с ледяными горбушками, аллее. Догадываясь, о чем будет разговор, он взглядом спросил ее, и она взгля­ дом же ответила: «Да. Разговор будет о нем». Борис осторожно прижал к себе ее локоть: «Не волнуйтесь. А вы-то здесь при чем?..» Но как он сам относится к Неуспокоеву? На это ответить нелегко. Тут все неясно, запутано. Борис пытался видеть в прорабе хорошего пар­ ня, со смелыми и чистыми порывами, с большими, широкими мыслями, но что-то мешало, какая-то мелочь, может быть, какое-то одно слово, взгляд, жест, которые забывались, но оставляли, видимо, след в душе. Бориса, например, уже раньше раздражала манера Неуспокоева дер­ жать себя с окружающими снисходительно-насмешливо и настораживал азартный, несытый блеск его глаз. А! Все это мелочь! Но вот возмути­ тельный поступок с колхозником-казахом. Не приоткрылось ли тут на­ стоящее лицо инженера Неуспокоева? На повороте аллеи стояла деревянная скамейка, уже обсохшая, теп­ лая от солнца. Они сели, Шура сразу же, глядя в землю, обтягивая: платье на круглых коленях, сказала: — Я знаю, что вы сейчас думаете о нем: шовинист, плантатор с Ма­ лайки. —- Вы сделали географическое открытие, — невесело пошутил Бо­ рис. — Есть Малакка, есть Малайя, а Малайки нет. — Хорошо, Малакка... Как вы можете шутить, Борис Иванович? — Плантатор — это слишком. Но вот в чем дело... Если бы просто разодрались два рабочих парня, русский и казах, влетело бы обоим, это было бы не очень страшно. Неприятный факт, конечно. А он бил каза­ ха! Бил брезгливо, свысока, как... — подумал секунду Борис и закон­ чил: — Как становой пристав! На руку его, лежавшую на скамье, легла теплая девичья ладонь. Он попытался осторожно освободиться, но пальцы Шуры крепко сжали его руку. В сердце Бориса стало тесно. Эта внезапная маленькая близость сделала ясным еще не осознанное чувство, что давно теплило душу. Он медленно поднял на Шуру глаза, и девушка увидела в них тот душевный порыв, с которым сбивчиво и взволнованно рассказывается самое доро­ гое и сокровенное. И она испугалась. Краснея от мысли, что она наносит обиду хорошему парню, Шура нахмурилась и отвела глаза. Борис понял, грубовато выдернул руку и, сунув ее в карман, начал пяткой ковырять землю: привычка детства в минуты, когда он бывал не­ доволен собой. Потом спросил, как можно мягче: — А какое ваше отношение к этому событию? Она взялась обеими руками за концы развязанного платка и, глядя прямо перед собой, сказала негромко, но убежденно: — Его надо понять. У него трудный характер красивого и талант­ ливого человека. — Красивого? Ну, это на чей вкус! — фальшиво засмеялся Борис. — Хорошо! Согласен! Он развязен, самонадеян, но какое-то обаяние в нем несомненно есть. Но откуда видно, что он талантлив? — Красота видна, а талант чувствуется! Остальное досказали ее глаза. В них был ясный, глубокий свет. Вон оно что! — как можно ироничнее поднял брови Борис, но это была жалкая ирония.