Сибирские огни, 1957, № 5

— Сима! — позвал он. — Сима, я... Оттолкнув его руки и схватив косынку, Анисья побежала поймой. Он кинулся было вслед, но она остановилась и крикнула, чтоб он ее не пресле­ довал, и опять бросилась в заросли. Она не знала, остановился ли Василий или бежит за ней. Казалось, что сучья сзади трещат... Ветви кустарника хлестали по лицу, Анисья не обращала на них вни­ мания, а все бежала, бежала, прижав к груди косынку. «Так он любит, так уважает меня? Что же это такое? Ну, зачем, зачем так?» — спрашивала она себя. «Обманщица, лгунья, — ругала она себя, вспомнив свои письма к Василию, где она писала, что ждет его. — Не ждала, никогда не ждала, а написала! Лгунья! Не хочу его: не люблю, не люблю! И никогда не лю­ била. Я это тогда поняла, в день приезда Демида! Что же я делаю? Зачем? Заставляю себя выйти Замуж, — а не люблю его, не люблю!..» Слезы ка­ тились по щекам, попадали на потрескавшиеся губы. Так она добежала до затора в излучине Жулдета. Сплавщики, все до одного, сошли на противоположный берег. Затор был очень большой, его, видимо, только что прорвало мощным течением. Бревна трещали, бились, тупо упирались друг в друга; гора леса, шевеля­ щаяся, словно живая, медленно оседала. Анисья увидела, как одно бревно, толщиною в обхват, свечей вылетело из груды и тут же рухнуло, брызнув корою. Минуты три она стояла на берегу, переводя дыхание, приглядываясь к шевелящейся горе — безжалостной, если вдруг оступиться и угодить между бревен. Она помнит, как вот в таком заторе по Кижарту одного рабочего, Евлахова, расплющило в лепешку, так что и хоронить нечего было. И все-таки решилась перейти на другой берег. Вот-вот мог подбе­ жать Василий, и тогда она должна будет невольно выслушать его ^изви­ нения, оправдания, мольбы, а сейчас это было бы непереносимым. Ей про- тивно было его видеть. «Скорее бы, скорее бы перебежать, — сообража­ ла она, выбирая, где бы сделать первый шаг. — Не затрет же меня. Не­ ужели я такая неловкая?» — Эй, ты-ы-ии! Куда лезешь, технорук! — крикнул ей один из сплав­ щиков с того берега, заметив, что она собралась переходить. Эй, ты! Вернись, говорю! Слышишь, Анисья?! Вот дура! Куда?! Куда лезешь?! Сами ждем, когда прорвет окончательно. Вернись! Не обращая внимания на предостережения, Анисья кинулась по дви­ жущемуся затору, перескакивая с бревна на бревно. Не успела она пробежать и двадцати шагов, забрав вправо, вверх по течению, как прямо перед ее носом с каким-то звериным шипом, трес­ ком, выскочила ослизлая, безкорая тонкая ель, окатив всплеском холод­ ной’воды ее лицо. Она отскочила в сторону, упала, зашибла колено. А к берегу уже нельзя было бежать: там вспучивались и громозди­ лись одно бревно за другим, выпираемые чудовищной силою спертой ре­ ки. Моментально спохватившись, не чувствуя боли колена, Анисья побе­ ж ала по толстой сосне, быстро перебирая ногами, балансируя руками, в одной из которых были тапочки, в другой косынка. — Д а куда, куда тебя леший гонит, язва! ■ кричал черноголовый рабочий, устремившийся к ней навстречу по затору,- но оттесненный вне­ запно образовавшейся воронкой воды. Рабочий бежал с багром, в высо- ■ких резиновых сапогах. „ Прямо на нее, в упор, лезло круглое толстенное бревно, а ей некуда было отступить. Сзади что-то трещало, шипело, терлось; слева — бурли­ ла вода, справа — неслись новые лесины, разбивающие затор. Она по­ чувствовала, как кровь разом отлила от лица, как неровными толчками заколотилось сердце и по спине пробежали мурашки. Пережитое в лесу, бегство от свершившегося стыда — все это ушло куда-то из ее сознания