Сибирские огни, 1957, № 5

она ли стала его любовницей четверть века назад? Не она ли принимала и укрывала его в своем доме и много позже? А разве не с нею во время войны ждал он вот здесь, злорадно и нетерпеливо, «окончательной раз­ вязки»? Переворота? Не вместе ли оплакивали они разгром армии Пау- люса под Сталинградом, когда война вдруг повернула в другую сторо­ ну? Сейчас он увидит ее. И что ж такого, что она стала женой Филимо­ на? Просто — ее новая связь. Как и десятки прошлых, от лютой бабьей крови, с которой она все еще не хочет совладать... — Откуда ты, боже мой? Хоть бы весточку дал! Я так мучилась! Что я только не передумала, боже мой! — бормотала Авдотья Елизаров­ на, когда он вошел в сени и втащил за собою два тяжелых мешка, кото­ рые положил в угол, за сенную дверь. — Я же теперь замужем. Зна­ ешь? А!.. Филимон-то не узнал тебя. Трясет меня: «Капитан, — говорит, — какой-то ломится». Меня так и подбросило на постели. Ты и сейчас под «капитаном» пришел? — Сейчас я Михайла Павлович Невзоров, охотник за живыми ма­ ралами и всякой тварью. Объясню потом. Он уложил в сенях мешки, сбросил дождевик, сунул пистолет в кар­ ман брюк, а тогда уже направился за Дуней к двери в избу. С темноты на свет — прищурил глаза, поздоровался с Филимоном Прокопьевичем. Тот стоял возле стола, едва успев надернуть на себя шаровары, босоногий, растерянный. Пальцы его копошились в бороде. Вся передняя изба устлана самоткаными половиками. Окна зана­ вешены шторками, а с улицы закрыты ставнями. Гость снял болотные сапоги у порога и прошел в передний угол в шерстяных чулках. Филимон Прокопьевич вынес из горницы причудли­ вый черный стул с высокой спинкой — еще юековское достояние. — Присаживайтесь,, Иннокентьич, — заискивающе промямлил он, согнув спину перед гостем. Гость криво усмехнулся. — А ты, Савостьян, не узнал своих крестьян? — Хе-хе-хе, всяко приключается, Иннокентьич. — Ты что-то путаешь, друг. Кто здесь Иннокентьич? Я, например, не Иннокентьич, а Михаил Павлович Невзоров. Прибыл к вам с соот­ ветствующими документами. И еще человек со мною. Часика через два- три ты с тем человеком, Филимон Прокопьевич, выйдешь в тайгу, к себе на заимку. Там он тебе кое-что объяснит. Я передохну и найду к вам дорогу сам. У Филимона Прокопьевича перехватило дух. Вот так гость с даль­ ней дороги! Не мешкая, берет за рога, и— в оглобли: тяни, Филя. Таков­ ский. А он здесь останется, с его законной женой. — Д а мне вроде не к спеху на заимку. Непогодье — какие дела в такое время? Еще что-то хотел сказать Филимон Прокопьевич, но внезапно осек­ ся, встретившись с едучими, звероватыми глазами нежданного гостя. Взгляд был не то чтобы суровый, страшный; скорее всего — урезонива­ ющий, напоминающий, пронизывающий до лопаток. — Послушай, Ухначев, ты и в самом деле хромаешь на память, — начал Михайла Павлович, приблизившись к хозяину дома настолько, чго тот почувствовал на своем лице его дыхание. — Такой номер не пляшет. Это я тебе должен сразу сказать. Ну, что это такое, в самом деле, — мой бывший подхорунжий карательной экспедиции — и вдруг потерял память? А как в двадцать девятом эшелон с Особой Дальневосточной пытался под откос пустить — помнишь? А сейчас не сможешь? Тогда го­ вори сразу: примем меры. Обязаны будем принять меры. Других пово­ ротов в жизни нет. Д а и кроме того... Ты не знаешь, что ли, что война