Сибирские огни, 1957, № 5

дают ее, машинально протянула руку к плечу Демада и, медленно, нелов­ ко подгибая ноги, свалилась на пол, потеряв сознание... Филимониха собирала на стол обедать. Демид задумался подле окна. Он сидел в солдатской рубахе, добро­ совестно зашитои матерью. Щека его немного запухла, и в подглазье на­ кипел синяк — следы вчерашнего сражения с отцом. Как он начнет свою жизнь в родной Белой Елани? Вчера Матвей Вавилов что-то говорил ему про геологоразведочную партию, Енисей- строя, звал Демида. Родное дело!.. Но ведь более десяти лет не работал он геологом... — Иди, Демушка, обедать,— позвала мать и, как ' бы угадав мысли сына, сказала: — У Агнеи-то заработок две тысячи в месяц. Демид насупился, сел к столу. — Она, что, не сошлась со Степаном? — И! Што ты! Он таперяча высоко поднялся, Степан-то. Слышала, будто майором в самом Берлине. — Мда. — Демид покачал головою. — Агнея-то все годы поминала тебя. Сколь разов видела ее на на­ шем взлобке. Станет возле завалинки и все смотрит и смотрит на тополь. Кабы не Головешиха, будь она проклята, может, не ушла бы но- чесь Агнея, и драки бы не было. Сходись с Агнеей-то, Дема. Не откачнет­ ся, небось. — Поживу один,— сухо ответил Демид.— В иждивенцы я еще пока ни к кому не собираюсь. — Анисья-то, Анисья! — вспомнила мать. — Что? — Дык вся в мать. Как она тебя, подлая... Демид не поддержал разговора про Анисью. Из ограды донеслись голоса Филимона и Мургашки. Они ночевали у Санюхи Вавилова. Филимониха перепугалась, засуетилась возле стола, не зная, что де­ лать. Демид отодвинул тарелку, машинально зачесал пятерней волосы на левый висок. Его черные брови сошлись к переносью. Первым в дверях появился Мургашка в бешмете, словно Филимон Прокопьевич выставил впереди себя заслон. Не поздоровались. Уселись возле окна на лавку. — Стыдно тебе али нет, опосля вчерашнего? — начал разговор Фи­ лимон Прокопьевич. — Не мне, а тебе должно бы быть стыдно «опосля» дезертирства,— сдержанно ответил Демид, заметно подобравшись, прямя спину. У Филимона Прокопьевича раздулись ноздри. — Не тебе судить про мою линию жизни, как она происходит. И на другой раз наказываю: не кидай в мой огород камни! Слышишь? Не ки­ дай. Потому — моментом срежу под щетку. Я тебя, голубчика, вижу на- скрозь. От меня откатился, голыш, и через меня сигануть хочешь? Хе, хе, хе! Норовистый. — Нам с тобой никогда не столковаться, папаша. Оставим этот ра з ­ говор. Скажи лучше: как ты додумался оставить мать без коровы? — Про мать, про коров разговор не ведем. Говорю: не тебе совать нос в мою жизнь. Она живет себе, я — себе. Было хозяйство —^вязали клубок. Нету хозяйства — развязались, и узелки порознь. Для моей новой жизни — Меланья Романовна номер не подходящий. — Что же тебе здесь нужно, в таком случае? Мать — номер не под­ ходящий.