Сибирские огни, 1957, № 5

мид освободился из рук, державших его, и коротко, но люто, ударил Го­ ловешиху по лицу. Из носа ее потекла кровь. — Аааа! — завопил Филимон, рванувшись справа налево так, что посыпались в разные стороны сват, и кум, и Матвей Вавилов. Он бросился на сына, « они, сцепившись, так помели по избе, что от них пушинками отлетали и люди, и стулья, и табуретки. Перевернулся стол. Посуда зазвенела, с хрустом рассыпаясь по полу. Головешиха виз­ ж ала , угодив между Филимоном и Демидом. Сопение, крик, треск, хруст тарелок и чашек под ногами. И все это. кружится по избе, отваливая то на одну сторону, то на другую. Андрюха Лалетин, брат председателя колхоза, наиболее трезвый из всех, сграбастал чьи-то ноги и рванул на себя. Вся куча свалилась на пол. — Веревки! Веревки! Дайте веревки! Вязать их, дураков!.. Филимониха бросилась в горницу искать веревки. Демид, покачиваясь, упираясь руками в пол, трудно поднялся на ноги. Гимнастерка на нем разорвана, грудь обнажена, вздымается тяже­ ло, как кузнечный мех. Филимон, отдуваясь, как затравленный зверь, уселся на лавку. Труднее всех поднялась Головешиха. Хлюпая носом, она . громко плакала. Волосы у ней растрепаны, губы разбиты. Кроме нее, все молчат, — и те, что дрались, и те, что разнимали. Фроська вдруг вынимает из-за пазухи платья кусок рыбьего пирога, глядит на него, не понимая, как он ей попал за пазуху, и заливисто смеется. Теперь все увидели трезвого свидетеля — Анисью. Никто не успел обронить слова, как Анисья, сорвавшись с места у порога, подбежала к Демиду. Напряженные, трезвеющие взгляды впи­ лись в каждое ее движение. Ждали, что она скажет Демиду. Демид выпрямился, одернув половинки разорванной гимнастерки. — Ты за что... мать? Женщину ударил, а? Счеты сводишь, да? Са­ мосуд, да? Самосуд?.. — Она задыхалась, потрясенная всем увиденным. Раскаленные чувства искали какого-то выхода. И вдруг ее левая рука поднялась, и Демид получил оглушительную пощечину. Голова его кач­ нулась. — А теперь меня бей! — крикнула Анисья. — Ну? — И она уда­ рила его по правой щеке. — Так его! — удовлетворенно крякнул Филимон. По избе дохнул сквозняк шумных вздохов. Все ждали, чем и как от­ ветит Демид. А он стоял перед Анисьей, растрепанный, прерывисто ды­ ша, глядел ей прямо в лицо. Левая щека у него дергалась, правая бровь полудужьем изогнувшись, вопросительно замерла. — Бей! Что же ты? — Тебя? — Демид закрыл ладонью лицо, правою рукой нашарил табуретку и камнем упал на сиденье. — Дему-то, Дему-то за что, Анисья? А? За што же? А? — бормота­ ла сквозь слезы Филимониха. Головешиха, ворча что-то несвязное, тыкаясь по избе, искала шаль и пальто. Все засобирались уходить. Опустив руки, не видя и не слыша никого из окружающих, Анисья стояла возле Демида, готовая упасть перед ним на колени. Что-то не­ сносно муторное подкатывалось ей прямо к горлу, стесняя дыхание. В ушах возникло странное ш.ипение, точно она нырнула в воду. Нечаянно взгляд Анисьи задержался на обнаженной груди Демида. Что это? Что?! На месте правого соска — лиловое рваное рубчатое пят­ но в форме пятиконечной звезды величиною в мужскую ладонь — отме­ тина житомирского гестапо... И в ту же секунду шум, нарастающий в ушах Анисьи, поднялся в затылок, и она, почувствовав, что силы поки­