Сибирские огни, 1957, № 5

Отрекайся от слов! Слышь, Дементий? Отрекайся!!! Аль разорву на сто пятнадцать частей! — неожиданно лопнула гнетущая тишина, а вслед за тем поднялся грозный Филимон, заж ав в руке вилку. — Отре­ кайся, говорю! Слышишь?! Гости, перебивая друг друга, уговаривали норовистого Филимона Прокопьевича, что еще больше подливало масла в огонь. А в нем нара­ с т а л а только злоба в сердце, синевою тронув губы. Он, конечно, вышибет Демиду последний глаз и ответ держать не будет: свершилось, де, под пьяную руку. — Не отрекешься? Д а я тебя в пыль сотру! Филимона успели схватить за руки братья Лалетины. А Демид все еще стоял в застолье напружинясь, словно впаянный в пол. Хоть бы один мускул дрогнул на его лице, хоть искорка бы страха сузила немигающий, стальной синевы расширенный гла'з. Что произошло дальше, можно было понять по той картине, которую застала Анисья. Филимон Прокопьевич, переполненный гневом, вырвался из цепких р у к кума Санюхи Вавилова и его племянника, долговязого Матвея, гео- лога-практиканта. Со спины, за толстую шею, Филимона держал Андрю- ха Лалетин, такой же рыжебородый, как и Филимон. Синяя сатиновая рубаха- Филимона, разорванная вместе со сподней, клочьями свисала с могучих плеч. — Пусти меня, сват! Пусти, кум! А-асслабадите! — тужился Фили­ мон, багровея толстым лицом, волоча за собою трех мужиков то в одну ■сторону, то в другую.—Я ему—я ему мало вложил, проходимцу!.. Он меня попомнит!.. Демида тоже держали за плечи двое. — Я еще не все тебе сказал, какой ты есть! — крикнул Демид. — Д.има! Димушка! Мил-соколик! — причитала вконец перепуган­ н ая Филимониха, суетясь возле Демида. — Не трожь ты его, — видишь, каковский он. — Молчай, старая выдра! — гремел Филимон на самых устра­ шающих нотах. — Я из вас обоих весь смысл вытряхну! Одним часом! Мургашка, хватай двустволку! Слышишь! Влупи им по заряду! Влупи! — Тятенька! Тятенька! — визжала Фроська, снова появившись в избе, кидаясь лисицею между враждующими сторонами: то к отцу бежит, то к Демиду. Ее черная расклешенная юбка то раздувалась от крутых поворотов, то опадала. — Што не поделили-то, господи? Из-за че драть- -ся-то, господи! Анисью никто не заметил, да она и рада была, что на нее никто не взглянул. Ей было так стыдно и горько, и больно за Демида, что она, рас­ стегнув полушубок, спустив шаль на плечи, потупя голову, смотрела на сырые волчьи шкуры, на которых топтался Мургашка, но не видела ни ■ног Мургашки, ни волчьих шкур. И вдруг до нее донесся визгливый голос матери, подскочившей от­ куда-то к Демаду: — Ты зачем заявился из своего плена? На Филю руки подымать? Жизни нас учить? Д а? Ж алко , что тот лагерный пес тебе второй глаз не .выдрал. Она размахивала руками перед самым его носом: — Д а может, и не пес виновный, что ты окривел! Может... и она договорила тихим, зловещим шепогом: — Может, тебе и жилось-то гам сладко! — Сладко?! — хрипло переспросил Демид. Сразу резко побледневшее его лицо задергалось. Одним рывком Д е ­