Сибирские огни, 1957, № 5

дура . С чего я взяла, что он — Демид? — кольнуло ей в сердце. — Да разве похож?.. «Разве похож?» — снова спрашивала себя Анисья, осторожно оттал­ киваясь от дерева и продолжая удаляться от того похожего-непохожего... ...Потихоньку, словно крадучись, шла она к зароду, видневшемуся в излучине Малтата. Головешиха еще издали встретила дочь руганью. — Как есть шальная! Куда запропастилась-то, дура? — кричала она, идя навстречу Анисье. Вернее сказать, Головешиха не шла, а плыла, — статная, высокая, на голову выше дочери; моложавая в черном распах­ нутом полушубке, отороченном кудрявыми смушками, немножко над­ менная и гордая. — Что там случилось-то? А вилы-то где? Д а ты што молчишь? — Поедем домой, вот что. — Здравствуйте! Спятила, што ли? — Я вижу — на всей заречной целине у колхоза один зарод сена. Кругом — одонья. Как же можно брать сено, если у колхоза — послед­ ний зарод? \ — Д а ты што?! — Подбоченясь, Головешиха подошла вплотную к Анисье. — На сено у меня квитанция от правления. Деньги уплатила за три центнера! Слышишь? Твое-то какое дело, последний иль нет зарод сена у колхоза? — презрительно скривила губы сердитая мать. — Ты сиди себе в леспромхозе, клади в карман зарплату да поплевывай в по­ толок. Вот што я тебе скажу, милая. — Какая же ты, в самом деле!.. — сверкнули глаза Анисьи. — Какая? Ну? — прищурилась Головешиха. — Мастерица на кляузы да провокации, как про тебя сказал один человек. На какую-то секунду Головешиха растерялась, не зная, что ответить дочери. Ноздри ее тонкого носа раздулись, губы вычертились в линеечку. — Это кто же такую воньку про меня пустил? — спросила она, едва сдерживаясь от бурной вспышки. — Кто бы ни пустил, а правду сказал, — как ножом отрезала дочь, ни на шаг не отступив перед грозной матерью. — Ты и меня кругом за ­ путала! С самого детства запутала!.. Долго ли так будет, боже мой?! Ах, какая я дура! Если бы я еще тогда, в тридцать восьмом, сказала бы всю правду Демиду, всю, какую я сама видела своими глазами, слышала своими ушами, не лежал бы у меня вот здесь камень!.. — Ты... ты... сдурела, а? Д а я... — У Головешихи перехватило дух. — Я те покажу Демида! — Ты? Мне? — Анисья прищурила глаза. — Насмотрелась я, хва­ тит. ТьИиеня еще в сорок втором запутала с этим проклятым... бандитом! Чего вы с ним ждали? Перемен? Каких? Ждали, когда все рухнет? И сводки у вас были с ним... особенные. Помню! Все помню. Вот здесь это лежит, — ударила себя Анисья в грудь, так что мать не в шутку перетру­ сила... С чего Анисья вдруг вспомнила Демида? Геологов? Что с ней стряслось? А дочь жестко, как бичом, хлестала: — Помнишь, что ты делала с тем бандитом в городе в сорок четверо том? Я все знаю! Все, как есть. Душат меня все твои... дела. Страшные! Живу — и живой себя не чувствую. Хочу забыть, а не могу. Не могу! — Ты лучше, милая, прикуси язык, — отсекла мать, беспокойно ог­ лядываясь. — Не раз уж говорила тебе! Не меня, себя топишь. Себя, се­ бя! Мне что? Я свое пожила. А у тебя — молодая жизнь, красота в расцве­ те. Побереги ее!.. Если тебя червь точит — уходи из тайги. Вот што! Сва­ тает Лаврищев, што жа ты морду отворачиваешь? Парень не хуже тебя.