Сибирские огни, 1957, № 5

запутанным и необъяснимым, что от одной мысли сказать ему, что она дочь Головешихи, у нее разжались ладони, и руки беспомощно опу­ стились. С усилием отрывая от. земли, будто чугунные ноги, Демид (Анисья уже не сомневалась в этом) шаг за шагом обошел место недавней схват­ ки, брезгливо и удовлетворенно глядя на трупы волков. Пнул ногою сам­ ца, и, взяв его за задние лапы, подтащил к волчице. Потом отвязал от лыжин сыромятные ремни, соорудил подобие санок и, привязав вместо поводка лыжную палку, уложил зверей. — Ну, я пойду, — сказала Анисья, запахивая полушубок и повязы­ ваясь пуховой шалью. Он спросил, куда она собирается. На поиски матери? Так они же сей­ час вместе двинутся. — Если вам в Белую Елань, — тихо ответила Анисья, — то здесь совсем близко. И легко идти. Со склона к деревне сами скатитесь. А я как-нибудь одна найду мою... — она помолчала и с трудом выговорила — Головешиху. — Головешиху?! — оторопел Демид. — Моя мать... — Да?! Постой, постой! Как же это? Так неужели ты... Не может быть! Анисья быстро повернулась и побежала вниз по рассохе, легко неся свое гибкое тело и ни разу, не проломив корку наста. Ей было стыдно и горько, что у нее такая мать, которую редко поминают добрым словом. «Головешиха» — одно для нее имя! Да , никогда не забудет Анисья, как вся деревня потешалась над Головешихой и Демидом. Видный, совсем молодой геолог, с именем которого считались, первооткрыватель платино­ вого рудника, — и вдруг связь с Головешихой!.. Она, как сейчас, видит тогдашнего Демида Ухначева — лобастого, поджарого, плечистого парня, на которого заглядывалась не одна пара деЕ.ичьих глаз. Она помнит, как любила слушать Демида, когда он, по­ смеиваясь над ее детской неловкостью, рассказывал ей целые драмы из жизни поисковиков или о встречах со зверями, о тайнах недр сибирской тайги. Как-то незаметно Анисья сама увлеклась таежными тайнами, по­ мышляя стать геологом, таким,, как Демид Ухначев. Все будут говорить: «Головешихина-то дочь, глядите, какая непохожая на Головешиху!» Во всем быть непохожей на Головешиху, жить совсем по-другому и в труде и в любви — это волновало воображение Анисьи. Была еще одна причина стыда за мать, самая горькая!.. Девчонкой Аниса влюбилась в Демида. Д а как! Места себе не нахо­ дила. То была высокая, чистая любовь подснежника к лучу солнца. Детская душа Анисы вдруг раскрылась, как цветок, и никто об этом не знал! Ни мать, ни подружки. Она вообразила себе какого-то особого Д е ­ мида: необыкновенного чудо-Демида, богатыря, перед которым рассту­ паются тайга и леса. И он приходил в ее светлый мир, волновал ее вооб­ ражение, манил за собою в таежную хмарь, в горы, в непролазные дебри к Белогорыо. Он был ее взаправдашним героем, выпрыгнувшим из инте­ ресной сказки. Он ее назвал Угольком, как никто не догадался назвать. А Демид пришел и дал ей сразу точное имя. Будто заглянул- в ее рано разгоревшееся сердчишко. «Ну, где мой Уголек?» — обычно спрашивал он, входя к ним в дом. И ей так было приятно, когда Демид, ласково по­ глаживая кудряшки ее волос, смеялся над застенчивостью девочки. «I о- ри Уголек, разгорайся! Как разгоришься — пойдешь со мной в тайгу. И тогда ты увидишь, какие чудеса проделывает магнитная стрелка компаса». И она воображала себе проказы магнитной стрелки, бросающейся на железо, как кот на сало!..