Сибирские огни, 1957, № 5

но бил и бил ее ложею ружья, пока не размозжил череп, приговаривая: — ^ разуешь!0116^ Рь тебе конец! Ты больше меня не разуешь. Не-ет, не Анисья подскочила к нему с валенками и полушубком, что-то гово­ рила, но он, не обращая на нее внимания, еще раз свирепо ткнул ложею по разбитой голове волчицы, вдруг покачнулся и упал, вцепившись в шку- РУ руками и уткнув в шерсть лицо. — Возле самой деревни! — бормотал он, задыхаясь. — На фронте!.. Ь окопах... в концлагерях... в карцерах... жив остался... а эти... на меня . возле самой деревни! „ Спина его солдатской гимнастерки была мокрая и дымилась испари- нои. Анисья накинула ему на плечи полушубок, а он все повторял и повто­ рял: «Возле самой деревни!» Хиузом тянет с гор: простынете. Понимаете? Обуйтесь! Он ^медленно^поднял голову, вытер кулаком подглазья, поправил сбившийся черный кружочек кожи на тесемочках, закрывающий потухший левый глаз, прерывисто перевел дыхание. На его мокром багрово-красном лице клочьями прилипла волчья шерсть. — Здорово они меня прижали! Конец бы! — сказал он, глядя на Анисью. ♦ Лицо ее показалось ему вдруг поразительно знакомым. Оно было де­ вичьим. Определенно девичьим! Словно умытое брусничным соком, с ко­ лечками красновато-каштановых волос на висках и лбу, раздуваемых ни­ зовкою хиуза. Ее смотрящие на него глаза — большие, черные и влажно­ блестящие все было таким знакомым и, вместе с тем, новым. Он не мог оторвать взгляда от этих глубоких глаз — ласковых, и в то же время странно робких, застигнутых врасплох, отчего они и прятались в чаще ресниц. Он, кажется, где-то видел вот такие глаза — вбирающие и отдаю­ щие все, что имеют: ласку, любовь, участие, сострадание. И он ответил им извиняющейся улыбкой. И они улыбнулись ему. — Так можно без ног остаться! Живее трите другую ногу, — прого­ ворила Анисья, глядя на него снизу вверх и растирая ступню ноги. — Смотрите, пальцы же побелели! — Ничего, отойдут... Здорово я... устряпался. И черт ее знает, откуда вылетел другой волк! Как из-под земли. Разорвали бы, определенно. А ты... смелая! Вижу :—-таежница. ^ — Здесь родилась, здесь крестилась, — усмехнулась Анисья, подни­ маясь с корточек. Незнакомец обулся, надел полушубок, подпоясался ремнем. — Не из Белой Елани? — спросил он. — Откуда же? Ехала вот с матерью за сеном. Слышу: «Помогите!», а потом и волк завыл. Схватила вилы да в гору. А возле полосы — ямина.. Как ухнула, по самую шею. Ох, и перетрусила! Думала: а что, если не вы­ берусь из ямы? В ее словах была сама простота, искренность. Сейчас она готова была посмеяться над своей минутной слабостью, когда, подбежав к месту драки седоголового человека с волками, попросту струсила. Сперва она подума­ ла , что волки напали на старика — вислые, седые усы, белая голова. Но когда присмотрелась, т о увидела, что ему нельзя было дать и тридцати пяти лет. Он спросил ее, чья же она — из Белой Елани. ® — Собственная дочь, — смеясь, ответила она. Хотя солнце стояло еще высоко, но внизу деревня и лес в пойме Ж ул­ дета заметно темнели.