Сибирские огни, 1957, № 5

На бережку Малтата, невдалеке от мостика, бабы нижней улицы стороны Предивной полоскали белье. Разогнув спины, они насторожи­ лись, ожидая, как встретятся муж и жена Вавиловы. Агния знала, что каждое ее слово в тот же день будет известно во всей Белой Елани. — Вот мы и свиделись, жена,— нарочито громко сказал Степан, пря­ мя спину и вздернув угольно-черную бровь.— Не ждала? Агния опустила голову. Как от ледника Белогорья, веяло на нее холо­ дом от Степана. — Под чью фамилию записала... это? — кивнул Степан на Полюшку, и козырек его фуражки затенил лоб. — Под... свою. В сельсовете записали. — Под которую свою? — Вавиловой... — Та-ак! — Степан помолчал, потирая ладонью подбородок. — Ухна- чев делал — Вавилов повезет? У него плечи широкие! Бабы на берегу Малтата дружно захохотали, будто пустое ведро про­ катили по камням-голышкам. —• Скажу тебе так, Агния, — отчеканил Степан. — Ищи своего по­ любовника, где он баланду хлебает, а мне его приклад ни к чему! Вскоре Степан уехал в свою воинскую часть, заявив, что в родное село не вернется, и даже не взяв развода. Прошло несколько лет. Началась война... Так Агния и осталась Вавиловой. Ни замужняя, ни вдова, ни де- Еушка. Когда подросла Полюшка, Агния ушла на прииск в геологоразведы­ вательную партию, унося в душе обидное и горькое воспоминание — ра з ­ вилку старого тополя, где когда-то Демид поклялся ей в вечной любви... Она все ждала Демида. Хотела, чтобы он узнал, что у него есть дочь. Но он так и не узнал! Откуда-то с Украины осенью 1941 года вдруг пришла Ухначевым похоронная: в боях за Днепр погиб Демид смертью храбрых... Но Агния нет-нет да и захаживала к Филимонихе. Частенько ее ви­ дели на взлобке, откуда она смотрела в пойму Жулдета... И вот уж война позади. Канун февраля 1948 года дохнул оттепелью; в начале марта мягко и призывно зашумели хвойные леса. Оголилась макушка Татар-горы, как бы подпирающей таежное небо. Закипели студеные воды в ревучем Жул- дете, выплескивая синюшную накипь на ледяную твердь. А там, где те­ ченье билось с особенной яростью, распахнулись дымящиеся полыньи, будто река, оборвав застежки ледяного тулупа, выставила к неб> свою богатырскую грудь, готовая вырваться на простор пологих берегов, по­ играть своей силушкой. Дороги развезло, улицы почернели, тучи ползли низко, и сам воздух, настоенный на таежной растительности, стал гуще и ароматичнее. Весна стучалась в окна теплыми ветрами, билась в воздухе птичьим гомоном, блеяла сотнями овечьих глоток, постукивала дробной капелью с крыш, а ночами стыла в ледяных свечечках у карнизов. Пора приходила снова собираться Агнии в тайгу. Весна работала... В полях от вытаявших пашен терпко несло ржаной закваской. И девушки, по-весеннему яркие, нарядные, беззаботные, голосистые, как сама матушка-тайга, допоздна засиживались на клубных вечерин­ ках, ждали только весну, шум пробуждающейся природы и ничего друго­ го знать не хотели.