Сибирские огни, 1957, № 5

Когда Демид первым вступил в предивинскую комсомольскую ячей­ ку, отец, спустив с него штаны, жестоко выпорол его железным шомпо­ лом, приговаривая: «Я те покажу комсомол, покажу геолога. Вот он — металл-то, попробуй его. Ввек не забудешь!» Так сын оказался отрезанным ломтем от «Филимоновой кержацкой буханки». Сестры — Мария, Фроська, Иришка, — ни в чем не перечили отцу. И отец холил их. А за Демида не раз попадало матери: «Не досмотрела! Куда полез-то! Но я иво к ногтю прижму, как гниду. Три шкуры спущу с супостата!» Постепенно между отцом и сыном будто кошка хвостом дорогу пере­ мела — оказались чужими. Отец давил на сына жестокою синевою глаз, бил нещадно. И однажды паренек бежал из отчего дома, куда глаза гля­ дят. Так он попал в горно-геологическую изыскательную партию, а потом — в техникум. Вернулся он в Белую Елань бравым парнем, геологом. И как-то сра­ зу обратил на себя внимание. Беспокойный и бесстрашный, рыскал по тайге, как росомаха. Не страшился он ни гольцов, ни тайги, ни болот. Зи ­ мою и летом не знал покоя. «Тайга велика, а жизнь коротка, надо спе­ шить!» — подхлестывал себя и других молодой геолог. Случилось так, что Демид влюбился в красноармейку Агнию Вавило­ ву, кареокую и статную. Старик-тополь прикрывал их грешную любовь пышными ветвями, осыпал полумесяцами сережек, серебрил их головы летучим пухом. После каждой ноченьки, весенней и бессонной, у Агнии опускались руки от бессилья и подкашивались колени. Ее заветренные губы шелуши­ лись, а в карих глазах неугасимыми искрами теплилась всеми охаянная любовь... — Д а ты што, Агнея, сдурела? — говорили ей родичи. — Чем дума- ешь-то? У тебя же Андрюшка на руках, а ты с Демидом схлестнулась. Как на Степана-то глядеть будешь? Но еще прежде чем побывал дома Степан, Агнию подстерегло горе: закружила голову Демиду разбитная красивая баба, Авдотья Елизаровна Юскова, которая носила прозвище — Головешиха, разошедшаяся недав­ но с мужем. Она была лет на четырнадцать старше Демида. А еще через некоторое время, в один из осенних дней, Демид покинул тайгу, даже не попрощавшись с Агнией. Поползли слухи. Говорили, что Демид — вредитель, диверсант; что он будто бы взорвал главную шахту на Разлюлюевском руднике, потому и сбежал, чтобы следы замести. Агния не верила страшным слухам. ...Никто не знал, как тяжело было Агнии, когда в 1938 году Степан приехал на побывку из армии. Сын от Степана был еще мал, дочь от Д е ­ мида — совсем крошка. Ей никогда не забыть встречу со Степаном на мостике через Малтат — приток Жулдета. Мостик на козлах был всего в одну плаху, да и та Ду­ гой выгибалась под тяжестью человека. Агния помнит глаза Степана — черные, как угли, немирные, пронзающие. Сошлись они на самой середине мостика. Агния готова была пры­ гнуть в родниковые воды Малтата, только бы унесло ее подальше от мужа. Но нельзя было прыгать — на ее руках шестимесячная Полюшка, завернутая в орехово-желтую байку с высунувшимися наружу, еще не ступавшими по земле, ножками. Уставившись на мать голубенькими глазками, Полюшка беззаботно насасывала хлебную жовку. А он, Степан, в суконной гимнастерке под ремнем, с портупеями, в форменной фуражке со звездочкой, смотрел на нее с брезгливостью. Агнию бросало то в жар, то в холод.