Сибирские огни, 1957, № 5

бколо меня, играя печатью письма, кото­ рым мне разрешалось покинуть его на­ всегда. Перед отъездом я стала на ко-- лени у люльки моего ребенка, я моли­ лась долго, рыдая». В «Записках», которые писала Мария Николаевна для узкого круга читате­ лей — своего сына и дочери, — расска­ зывается также об отношениях к ней Пушкина, о прощальном вечере, на кото­ ром присутствовал поэт, глубоко чув­ ствовавший ее трагедию. Сидя на дива­ не у круглого стола, как это хорошо за­ печатлено художником К. Клементьевой, М. Волконская угрюмо смотрела на весе­ лящихся. Но вот к ней подошел вели­ кий поэт, слегка поклонился и тихо ска­ зал: «Я хочу писать сочинение о Пуга­ чеве. Я отправлюсь на места, перевалю через Урал, поеду дальше и приеду про­ сить у вас убежище в Нерчинских руд­ никах». Автор «Записок» рассказывает о трудном продвижении по сибирскому пути, о том, что она встретила по при­ бытии в Иркутск. Иркутский губернатор пытался застращать М. Волконскую, но когда это не подействовало, ей были поставлены жесткие условия, которым пришлось подчиняться, предварительно подписав их: 1. Жена, отправляющаяся к мужу, лишается звания, начальство отказы­ вается защищать ее от каторжных. 2. Дети, родившиеся на каторге, по­ ступают в заводские крестьяне. 3. Деньги и ценные вещи брать с со­ бой воспрещается. 4. Право на крепостных людей унич­ тожается. М. Волконская и другие декабристки на каторге терпели голод, холод, сами стирали белье, мыли полы, питались только хлебом и квасом. Их мучило и то, что «они видели мужей своих за ра­ ботой в подземелье, под властью грубо­ го и дерзкого начальства». В Нерчинском.руднике М. Волконская взяла на себя большую и ответственную заботу — наладить связь декабристов с родными и знакомыми, снабжать их ли­ тературой, а также и часть того большо­ го дела, которое начали декабристы, — заботу о грамотности рабочих, служащих рудников и окрестных крестьян, особен­ но женщин, которых она привлекала к себе простотой, сердечностью, своей лю­ бовью к детям. — Я им помогала, насколько позволя­ ли мои средства, и поощряла их пение, садясь у их грустного жилища. Я слу­ шала, как они пели с удивительной стройностью и выражением; одну песнь, полную глубокой грусти, они особенно часто повторяли: «Воля, воля дорогая!». М. Волконская с первых дней приезда в Сибирь полюбила этот чудесный и кра­ сивый край и энергично принялась за его изучение. Она изучала сибирскую флору, собирала различные растения, составляла гербарий, подбирала мине­ ральные коллекции. Вместе с мужем С. Г. Волконским она с большим увлече­ нием занималась сельским хозяйством. Истинная патриотка, она здраво смот­ рела и на декабрьские события. В «Запи­ сках» по поводу восстания 1825 года она пишет: «Если бы я смела высказать свое мнение о событиях 14 декабря и о воз­ мущении полка Сергея, Муравьева, то сказала бы, что все это было несвоевре­ менно: нельзя поднимать Знамя Свобо­ ды, не имея за собой сочувствия ни вой­ ска, ни народа». С большим уважением к ней относи­ лись декабристы. Единомышленница своего мужа, М. Волконская,' после каз­ ни над декабристами, еще сильнее возне­ навидела монархический строй России за произвол и глумление над лучшими людьми и своими речами заражала по­ друг. Об этом знало III отделение, в ко­ торое царские лазутчики доносили, что «между дамами две самые непримири­ мые, всегда готовы разорвать на части правительство — княгиня Волконская и генеральша Коновницина. Их частные кружки, — говорилось в донесении, — служат сосредоточением всех недоволь­ ных, и,нет брани более той, какую они извергают на правительство и его слуг» («Рус. Старина», 1881, сентябрь, стр. 483). И неполитические ссыльные с особым уважением относились к М. Волконской. Им она Также помогала, чем могла. Несомненно, мемуары М. Волконской заинтересуют широкий круг советских читателей. П. Войтик НОВАЯ КНИГА О С А РИ KOBE Гениальный художник В. И. Суриков - по праву занимает одно из самых почет­ ных мест в истории русской и мировой живописной культуры. Естественно, что каждая новая книга о Сурикове вызы­ вает пристальное внимание и широких читательских кругов, и искусствоведов, и художников, и писателей. Изучение творчества Сурикова нахо­ дится еще в той стадии, когда читатель ждет новых фактических данных, све­ жих мыслей и смелых историко-эстети­ ческих обобщений. За последние годы советское искус­ ствоведение немало поработало над ос­ воением сурикоеского наследия. Опубли­ кована переписка художника, представ­ ляющая драгоценный материал для его биографии и для понимания его философ­ ских, общественных и эстетических взглядов. В трудах М. В. Алпатова, В. С. Кеменова, Н. Г. Машковцева и ря­ да других советских искусствоведов об­