Сибирские огни, 1957, № 5

У ние откликнуться на самые актуальные темы — стремление само по себе по­ хвальное,— однако приводит поэта к творческим просчетам. Такие стихи, как «На доброе дело», «У Цимлянского мо­ ря», «Бригадный комиссар», не отлича­ ются оригинальностью поэтического за ­ мысла и выполнены небрежно. Сюжет стихотворения «На доброе де­ ло» предельно прост: комсомольцы-це­ линники едут из Москвы в Сибирь. Чем же они занимаются в вагоне? — поют под гармошку. О чем? — конечно, о глубоком Байкале. Им «грустно чуть-чуть и тре­ вожно немножко, как это в дороге все­ гда». Далее автор, не скупясь на эпите­ ты, в двух строках дает им характеристи­ ку: «Здесь много горячих и дружбою щедрых, отзывчивых, твердых, про­ стых». Это «те, чьи герои — Матросов, Корчагин, Шевцова, Олег Кошевой». На груди у них лежат путевки райкома. Автор не нашел своих средств рас­ крытия внутреннего мира комсомольцев и прибегнул к самым стереотипным, дав­ но й много раз использованным приемам. Сибирь, видимо, тоже представляется ему очень туманно, потому что «сибир­ скому колориту» отдана скромная дань в одну строку: «Сибирские пади, алтайские кедры, встречайте приветливей их». По­ эт неверно, неточно определяет и цель поездки. Оказывается, ребята «дали клятву стране оставить автограф сверка­ ющим плугом на вековой целине». Нель­ зя с этим согласиться. Комсомольцы едут на тяжелую, черную, нужную работу, а в «автографе», право, есть что-то легкое, показное. В стихотворении «Бригадный комис­ сар» говорится о Николае Островском. Мы знаем о высоком писательском по­ двиге Островского. Как же Грачев берет­ ся за решение этой ответственной темы? Автор опять уходит от поэтического по­ иска и вместо глубокого проникновения в образ, в характер героя, коцстатирует факты, широко известные, прибегает к литературным штампам, отчего стихотво­ рение вовсе не приобретает гражданского пафоса, а только становится напыщенно­ риторичным, декларативным. Общими фразами поэт пытается заделать брешь в образной ткани стиха. Хочется предостеречь поэта и от дру­ гой, более серьезной опасности. Это — сентенциозность, пробивающаяся даже в лучших его стихах-миниатюрах, когда над общей идеей стихотворения начинает довлеть поучающая «концовка», когда чувствуешь, что ради этой «концовки» написано все стихотворение и, собствен­ но, на ней кончаются все искания. Вот родник, которому посвящено восемь строк только для того, чтобы сказать, что «он в стремленье в своем неустанном не уступит и Волге самой», вот осенний пейзаж (тоже две строфы) — неважно о чем, важно, что «я видел картины и луч­ ше, да только не видел родней», а вот глубокомысленное утверждение: «...Пусть облетает стенной календарь, пусть дочка уже прочитала букварь, пусть галстук зацвел у нее на груди, у нас еще жизнь целиком впереди;». Надо бы насытить весь образный строй стиха такой эмоциональной энергией, которая заставила бы читателя проник­ нуться большими чувствами независимо от последних строк. Про образную ткань стиха — основу поэтического содержа­ ния, к сожалению, часто забывают поэты, прибегающие ко всякого рода сюжетным неожиданностям, резким переходам, эф­ фектным концовкам, которые сами по се­ бе еще не делают поэтического произве­ дения. Несмотря на отдельные неудачные стихи, сборник несет в себе радостное восприятие жизни, настоящее художест­ венное раскрытие многих ее проявлений. А. Кухно ЗАПИСКИ М. Н. ВОЛКОНСКОЙ Первое издание «Записок княгини М. Н. Волконской» было осуществлено в 1904 г., в Петербурге, сыном автора, М. С. Волконским (1 8 3 2— 1909). «Запи­ ски» были изданы на русском и фран­ цузском языках. В 1914 г. появилось но­ вое издание, подготовленное известным исследователем П. Е. Щегловым. Хоро­ шо прокомментированное, с большим и подробным очерком о жизни М. Н. Вол­ конской и приложением двух писем ее, ранее неизвестных, издание «Записок» было без изменений повторено уже в со­ ветское время — в 1924 году. Выпуск книги «Записки княгини М. Н. Волконской» Читинским издатель­ ством в 1956 г. с хорошей вступитель­ ной статьей и комментариями молодого советского ученого Б. Г. Кокошко нель­ зя не приветствовать. По существу это — первое советское издание замечательного человеческого документа. Автор «Записок» — отважная рус­ ская женщина, поехавшая в Сибирь за мужем-декабристом. Она пожертвовала всем: положением в обществе, состояни­ ем, семьей (оставила отца и малолетнего сына). Она прожила в Сибири тридцать лет, перенесла с мужем-каторжником все беды и лишения. Еще в первые и страшные для декаб­ ристов дни, сразу после ареста, М. Вол­ конская писала мужу: «Какая бы ни была твоя судьба, я ее разделяю, я по­ следую за тобой в Сибирь, на край все­ ленной, если это понадобится, ты не дол­ жен в этом сомневаться, мой горячо лю­ бимый Сергей». Мучительно было расставаться моло­ дой матери с сыном-первенцем. В «Запи­ сках» трогательно рассказывается о про­ щании с сыном: «Этот вечер он провел