Сибирские огни, 1957, № 5

председатель и никакого протеста не имею против Михея Васильевича. А бабьих сплетен никогда не переслушаешь. Скажи: кто тебе говорил,, что я покрываю твоего отца?» Степан протянул записки Михею. — Храни. Или брось. — Што? — пригнул голову Михей. — Ерунда — все эти любовные записочки, — медленно сказал С те ­ пан. На щеках его заиграли желваки; глаза сузились, прощупывая Ми­ хея. — А дело тут не ерундовое, Михей Васильевич. Дело серьезное. — Само собой. — Михей вздохнул, пряча в карман записки. — И очень серьезное. С тридцатого вы всей семьей в колхозе,, а для колхоза фактически совсем мало поработали. Все больше подса­ сывали колхоз, доили, как корову. А для общего дела — ни палец о па­ лец. Что ж, Михей Васильевич, бывает и так. Одни работают на социа­ лизм, другие — зубами и руками вцепились в социализм и тянут его в обратную сторону. Таких —- знаешь, как назвать надо? Челюсть у Михея отвисла, обнажив желтые и мелкие прокуренные зубы; на шее вздулась вена. Как-то сразу он понял, что в надворье во­ шла такая сила, которая действительно может скрутить самого Михея, перехитрившего многих председателей и разных уполномоченных, и что эта сила сомнет его, изжует и вышвырнет вон из привычной кормушки. А куда? «Куда-х-та-так», — голоснула рядом курица со взъерошенными перьями, выпорхнувшая из-под навеса, где снесла яйцо. — Киш, погань! — пхнул Михей курицу. На возвышенье крыльца показалась Апроська, а за нею Нюська, — в ситцевом цветном платье, с открытым, напряженно слушающим и раз­ глядывающим взглядом больших светлых глаз, простоволосая, красивая девятнадцатилетняя девушка. Она медленно сошла по ступенькам. Сомкнув брови, Степан в упор глядел на Нюську. «Что он на меня так смотрит?» — беспокоилась Нюська, подняв брови. Она еще не знала, кто этот человек в армейском плаще, плечи­ стый, с упрямым, точеным носом и сильным пристальным взглядом чер­ ных глаз. Она даже не знала, что Павлуха Лалетин, ее бывший поклон­ ник, уже не председатель колхоза. Ей никто ничего не написал о переме­ нах в деревне. А какие-то перемены есть! Она это поняла по встревожен­ ному состоянию отца, Апроськи и всех, кого она сейчас увидела в ограде. —- Что случилось, Павел Тимофеевич? — спросила она, по обыкно­ вению протянув Павлухе маленькую записную книжку с карандашом Павлуха кивнул на Степана, а книжки не взял. — Пожалуйста, напишите, что случилось, — попросила Нюська Сте­ пана, вручая ему книжку. — Она что, и вправду совсем глухая? — спросил Степан. — Ни звука! Вот и говорю...— начал было Михей, но Степан, рас­ крыв книжку, заж ав ее в ладони левой руки, написал: «Есть решение правления колхоза «Красного таежника» исключить из колхоза вашу семью и выселить за пределы Белой Елани. Сегодня состоится общее собрание колхозников. Устав артели диктует, тот, кто не трудится в артели, тому нечего делать на колхозной земле. Ваша семья, Анна Михеевна, достаточно крепко приложилась к колхозу. Поль­ зуетесь всеми благами: землей, сенокосами, лесом, живете в свое удо­ вольствие, а в колхозе не работаете. Липовых колхозников будем гнать- в три шеи. Председатель колхоза Вавилов». Нижняя губа Нюськи передернулась, лицо ее потемнело, и девуш­ ка, едва сдерживаясь от слез, тревожно и жалостливо глядя на Степана, торопливо забормотала: — Я так и знала! Так и знала! Как можно было так жить! А мне