Сибирские огни, 1957, № 5

губы, нос, волосы. Но в Полюшке все было особенное, не от Агнии, а от другого, и это от другого — было чужим, враждебным. Но Степан не испытывал чувства раздражения и гнева, какое пережил, когда увидел Агнию на мостике через Малтат с крошечным ребенком на руках. Та По­ люшка с ее припухшими веками, еще бесформенной пипочкой носа, тол­ стыми губами беззубого рта, была неприятна, отталкивающа, а эта пле­ няла настороженными глазенками, светлая, как погожая голубизна лет­ него неба. И Степан, покраснев от усилия, погладил Полюшку по куд­ ряшкам теплых волос. Полюшка потупила голову и поспешно вышла из избы в сени. Степан вздохнул и выпрямился. Быстрым взглядом перебежал с предмета на предмет — по шторинам, столу, никелированному самова- РУ с чайником на конфорке, по полотенцам на столбике у русской печ­ ки, по кухонному столику с кринками, чугуном, алюминиевыми кастрю­ лями. Он знал, что Агния здесь, рядом, в горнице, за приоткрытой дверью. Она стоит, наверное, сама не своя, не зная, как они взглянут друг на друга... Агния. Мать его сына, как две капли воды схожего с ним... И вот он увидел ее — высокую, статную, с темноволосой головой, с прижатыми к груди ладонями. Увидел ее смугловатую щеку, мягкий вздрагивающий подбородок, прямой нос с раздувающимися ноздрями, словно ей не хватало воздуху, приоткрытый рот с удивительно белыми, чуть широкими верхними зубами, и глаза — карие, тревожные, немигаю­ щие, с накипающей слезой. Воздух в избе стал горячим; воротник гимнастерки жал шею. Клетчатая бумазейная спина Анфисы Семеновны на миг заслони­ ла Агнию, потом закрылась филенчатая дверь, и они предстали друг пе­ ред другом, мужчина и женщина, законные супруги, почти незнакомые друг другу люди... Секунду они молча смотрели в глаза друг друга! Ее щека и лоб, подрумяненные багрянцем солнцезаката, были красными, будто кто маз­ нул кровью. Он подался вперед, хотя ноги его, словно одеревенев, не сдвинулись с места. Она что-то хотела сказать, но, безнадежно махнув рукой, захватив зубами прядь волос, вдруг засмеялась, и сразу тихо всхлипнула. — Агнюша!.. Что ты!..— пробормотал он- широко шагнув к ней, и обнял, прильнул щекою к ее вздрагивающему от всхлипывания плечу... А за ее плечом вдруг приоткрылась дверь и показалась маленькая голова с углисто-черными волосами, черными пронзительными и прощу­ пывающими глазами. Степану почудилось, что он увидел себя в детстве... ...Степан знал не ту Агнию, что встретил сейчас. Та Агния, с ее крот­ ким характером, готовая услужить всем, без опыта жизни, боялась лю­ дей. Кроткая девочка с карими глазами и ямочкой на подбородке, с кра­ сиво вычерченными черными бровями, прильнула к нему, и он, Степан, почувствовав в себе власть мужчины, привел ее к своим: «Вот, мол, ка­ кой я — что хочу, то и делаю! Я — сила. А что она? Стебелек!» Вавило­ вы пожалели и приняли Агнюшу. Она всем нравилась — слова поперек не поставит... Но он не полюбил ее. Тогда между ними, юными молодо­ женами, неумелыми, неловкими и грубыми друг к другу, ничего не бы­ ло общего, кроме физической близости, которая не роднила их, а растал­ кивала в разные стороны. В семнадцать лет Степан знал другую бли­ зость, по-бабьи бесцеремонную, бьющую в виски, бесшабашную, бесстыд- нуЮ) с Груней Гордеевой. Разбитная Груня — пьянила; боязливая Агния — сковывала страсть.